Путь в космос

Г о с т ь. Что он делает? Нет, что он делает? Это же невероятно! Это безумие! Сейчас полетит!

С ы с о й. Он давно летит.

Г о с т ь. Да я не в том смысле. Угробится, говорю, вот что! Ай-ай! Смотрите, смотрите…

С ы с о й. Смотрю.

Г о с т ь. Что он делает?! Что делает?!

С ы с о й. Сызнова завел шарманку! А говорите, писали про мертвую петлю.

Г о с т ь. Я писал… Конечно… Но не видел.

С ы с о й. А как же писали, коли не видели?

Г о с т ь. Писал как журналист, а теперь вот вижу как человек. Я же не знал, что это и есть петля… Ай-ай! Смотрите, действительно мертвая.

С ы с о й. Чего вы трусите? Будто сами летите, а не он.

Г о с т ь. А ты что, не трусишь? Смотри, какой спокойный! Будто тебе все равно.

С ы с о й. Мне не все равно. Но я своего поручика знаю.

Г о с т ь. Тихо, сглазишь. Ай-ай, падает! Падает!.. (Закрывает глаза.)

С ы с о й. Подожди, подожди!.. Ага-а! Видали? Артист! Шаляпин!

Г о с т ь (открывая глаза). Лети-ит! Шаляпин! Хулиган, а не Шаляпин. Еще бы немного, и…

С ы с о й. Он это уже во второй раз проделывает. Это почище петли. А вы там пишете… Писуны!

Г о с т ь. Что пишем?

С ы с о й. Что! Поручик мой в воздухе кувыркается, а вы там про француза пишете.

Г о с т ь. Про какого француза?

С ы с о й. Да будто француз какой-то первый мертвую петлю…

Г о с т ь. А-а, Пегу… Этого я не писал.

С ы с о й. Не писал?

Г о с т ь. Это не я писал.

С ы с о й. Вы!

Г о с т ь. Нет, не я!

С ы с о й. Нет, вы!

Г о с т ь. Да как ты смеешь!..

Появляется  И в а н.

И в а н. Что за шум, а драки нет?

С ы с о й. Господин поручик! Вот этот господин…

И в а н. Приказываю остыть!

С ы с о й (вытягивается). Есть остыть!

И в а н. К самолету шагом марш!

Сысой поворачивается через левое плечо и строевым шагом уходит.

Вы уж извините. Мой механик кипучий темперамент имеет.

Г о с т ь. Не беспокойтесь, пожалуйста. Позвольте отрекомендоваться. Я корреспондент журнала «Природа и люди».

И в а н. Это еще ничего.

Г о с т ь. А что, есть хуже?

И в а н. Много хуже.

Г о с т ь. Да, вы правы, вероятно… А я… Я писал о вашей мертвой петле в петербургской газете «День».

И в а н. Помню, помню. Любопытная была статья. Только вы сами-то не видели…

Г о с т ь. Святая правда. Но у нас бывает такое. Событие грандиозное, вот и отважился по отзывам очевидцев, так сказать…

И в а н. Ну, и каково же ваше впечатление?

Г о с т ь. Как вы все это проделываете? У меня просто нет слов, господин поручик. Никогда не думал, что такое возможно!

И в а н. Я тоже не думал.

Г о с т ь. Аэроплан! Чудо двадцатого века!

И в а н. Вполне с вами согласен!

Г о с т ь. Как все стремительно! Герберт Уэллс всего лишь лет десять тому назад писал, что году в 1950-м будет изобретен аппарат, который поднимется с земли и благополучно на нее возвратится.

И в а н. Ошибся фантаст, бывает.

Г о с т ь. Я был на показательных полетах Пегу в Петербурге.

И в а н. И по впечатлениям писали обо мне?

Г о с т ь. Признаться, да…

И в а н. Нехорошо, господин корреспондент, нехорошо.

Г о с т ь. Да-да, совершенно с вами согласен. Я слышал, что Пегу признал ваш приоритет в мертвой петле?

И в а н. Да, и это делает ему честь.

Появляется полковник  Л у п а т о в.

Л у п а т о в. Опять вы за свое, поручик! Я же приказывал вам не петлить. Прекратите петлить, слышите? Превратите!

И в а н. Господин полковник, это все равно что приказать птице — не летай!

Л у п а т о в. Вы не птица.

И в а н. Птица, господин полковник. Вы только что имели возможность в этом еще раз убедиться.

Л у п а т о в. В таком случае я сделаю так, чтобы вы оказались на птичьих правах! Я не допущу ваших вольностей. Здесь армия, а не воздухоплавательное общество!

И в а н. У армии должна быть своя слава. Слава армии. Вы ведь сами летчик, господин полковник!

Л у п а т о в. Вы понимаете, что такое приказ?

И в а н. Понимаю.

Л у п а т о в. Так вот приказ: «Не петлить!» Я не слышу: «Есть не петлить!»

Иван молчит.

Я не слышу!

Иван молчит.

Поймите же, я не могу рисковать машиной и вашей жизнью.

И в а н. Господин полковник! У меня жена, двое детей и мать. А потому я не могу безрассудно обращаться со своей жизнью, не могу даже ради громкого имени «русский Пегу». А что касается машины, то позвольте спросить: числится ли за мной хоть одна авария?

Л у п а т о в. Если вы не прекратите ваши смертельные эксперименты, я возбужу дело об увольнении вас из армии. (Уходит.)

Г о с т ь. Да, то, что вы делаете, — это опасно, очень опасно. Я здесь, на земле, чуть не умер со страху, наблюдая за вашим полетом. Но совершенно не понимаю господина полковника. Может быть, вы мне объясните…

И в а н. Застарелая болезнь — что позволено Европе, то запрещено России. Но ничего, мы, нижегородские, люди крепкие!

Г о с т ь. Завидую вашему оптимизму.

И в а н. А вы пессимист? Не надо, дорогой, не надо! Это не дело. Это не по-русски.

Г о с т ь. Пессимизм, по-моему, одна из основных черт русского характера.