Путь в космос

Р а к и т и н. Командую особым отрядом космонавтов.

Е р м а к о в. Ты? Извини, вроде и годы не те, да и делом этим никогда не занимался.

Р а к и т и н. Примерно и я так же говорил, когда назначали. Да что поделаешь! Поначалу трудно было, но чертовски интересно.

Е р м а к о в. Ну, а в наши-то края зачем пожаловал? Надеюсь, не только мои морщины пересчитать да коньяку за них выпить.

Р а к и т и н. Нет, конечно. Надо мне из молодых летчиков кандидата на вакантное место космонавта подыскать. А кто же лучше тебя поможет?

Е р м а к о в. Хоть целую дюжину предоставлю.

Р а к и т и н. Дюжина мне не нужна, Гордей. Ты мне одного предложи, но такого… сам понимаешь…

Е р м а к о в. А у меня все один к одному — молодые, красивые и здоровьем не обижены. (Передает стопку личных дел. Одно откладывает.)

Ракитин быстро просматривает папки.

Боевые ребята…

Р а к и т и н. У твоих ребят я личных заслуг не отнимаю, но пойми, дорогой, критерий очень жесткий.

Е р м а к о в. Кого же тебе порекомендовать? Просто и не знаю.

Р а к и т и н. Слышал я, кого-то у вас космонавтом прозвали.

Е р м а к о в. А-а, это так, в шутку.

Р а к и т и н. Как его фамилия?

Е р м а к о в. Горелов.

Р а к и т и н. Расскажи-ка о нем.

Е р м а к о в. Что о нем рассказывать? Летчик еще молодой, но, полагаю, в будущем неплохой командир из него получится. Ну, еще что?.. Живописью увлекается.

Р а к и т и н. А что за картины пишет?

Е р м а к о в. Да разные… Если бы не любовь к авиации, мог бы неплохим художником стать.

Р а к и т и н. Слушай, друже, ты меня заинтриговал… Горелов… (Просматривает личные дела.) Что-то не припомню такой фамилии…

Е р м а к о в. Не ищи.

Р а к и т и н. Ох, Гордей, а ты, однако, феодал!

Е р м а к о в. Лобовая атака?

Р а к и т и н. Считай, что так… Художник? Интересно…

Е р м а к о в. Подумаешь! Да у меня вот пианист есть. Консерваторию закончил. Вот мастер спорта по боксу, а этот попугаев дрессирует.

Р а к и т и н. Ладно, признаюсь, меня интересует Горелов. Очерк о нем прочитал в газете…

Е р м а к о в. Сочинение мадам Кретовой? Знакомился, как же…

Р а к и т и н. Сочинение?.. Прекрасный очерк. Ты знаешь, что мне сынишка заявил? «Такой подвиг, пожалуй, не ниже космического!»

Е р м а к о в. Не ниже? Выше! У меня летуны все будь здоров! Ну и Алешка Горелов тоже. Только я тебе его не отдам.

Р а к и т и н. Это почему же?

Е р м а к о в. А потому что он для меня как сын родной. Я его еще в училище пестовал, а теперь, скажу тебе по совести, серьезнее, толковей испытателя, чем Горелов, не знаю.

Р а к и т и н. А мне такой и нужен. Ведь я, пойми, на какую дорогу хочу его вывести! На космическую!

Е р м а к о в. Ну и что? Разве авиация хуже вашего космоса?

Р а к и т и н. Эх, Гордей, Гордей! И как тебе только не стыдно! Ты, пожалуй, и на обывательскую позицию скатишься…

Е р м а к о в. Думаешь, я не уважаю ваши полеты или полеты ваших коллег — американских космонавтов — на Луну? Я понимаю, вы стремитесь заглянуть в будущее. Но я-то живу настоящим! Ну, посуди сам, Сережа. Зачислят Алешку в ваш отряд, и будет парень дожидаться своей очереди год, два, а то и больше. Подойдет очередь — врачи его обследуют и скажут, что за это время холестерин у него появился, гемоглобин не в том количестве и к старту он не готов. Оглянется он, а целая полоса жизни уже прошла. И в космонавтике не прижился, и в семью летчиков-испытателей возвращаться поздно. А у меня он за это время знаешь на какую дорогу выйдет! Нет, не отдам!

Р а к и т и н. Загибаешь, Гордей. Как ты можешь решать за человека, не поговорив с ним, не выслушав его! Почему его прячешь?

Е р м а к о в. И не собирался: не невеста… Можешь с ним хоть сейчас беседовать, если возымел такое желание.

Р а к и т и н. Представь себе, возымел.

Е р м а к о в (по телефону). «Лазурь»! Немедленно Горелова ко мне! Генерал вызывает. (Бросает грибку.) Мне остаться или уйти?

Р а к и т и н. Пожалуй, оставайся.

Е р м а к о в (бросает на стол личное дело Горелова). Вот, изучай.

Ракитин просматривает личное дело. Входит  Г о р е л о в.

Г о р е л о в. Товарищ генерал, старший лейтенант Горелов по вашему вызову прибыл.

Р а к и т и н Садитесь, товарищ старший лейтенант, и подождите немного.

Горелов садится.

Давно живописью занимаетесь, Алексей Павлович?

Г о р е л о в. Шалю с детства.

Р а к и т и н. Говорят, ваши картины профессиональны, почему же так пренебрежительно говорите о своем увлечении?

Г о р е л о в. Потому что для меня прежде всего штурвал самолета, а краски, кисти — потом, на досуге.

Р а к и т и н. Что ж, довольно логично. Вы хотели бы перейти на другую технику?

Г о р е л о в (взволнованно). На другую? А разве для этой техники я уже не подхожу? Товарищ генерал, я больше никогда не нарушу режим полета. Я люблю самолет, который испытываю. Скорость машины, на которой я сейчас летаю, самая высокая.

Р а к и т и н. Есть и повыше.