Путь в Иерусалим

Но однажды, на втором году работы, произошло нечто неслыханное. В редком сосновом лесу, на расстоянии четверти перехода от моря, на обоз из Школы Жизни, возвращавшийся домой, напали буйные разбойники. Скорее всего, это были отчаявшиеся собиратели обломков кораблей из какого-нибудь близлежащего селения, которые выпили слишком много пива и решили наказать жирных монахов за то, что те воруют добро, по праву принадлежащее людям моря. Грабители были вооружены несколькими копьями и мечами, а один из них, сидевший на низенькой крепкой северной лошадке, угрожающе размахивал старинным боевым топором.

Тяжелые дубовые повозки с окованными железом колесами со скрипом остановились. Монахи даже не пытались бежать и стояли, склонив головы в молитве. Человек с секирой неуклюже направил свою лошадь на ехавшего первым брата Гильберта, позади которого, чуть сбоку, ехал Арн. Мальчик тотчас последовал примеру брата Гильберта, набросил на голову капюшон и обратился к Богу, хотя не знал точно, о чем Его надо сейчас просить. Но тут человек с секирой крикнул, чтобы все отошли от повозок, потому что здесь те, кому должны принадлежать дары моря. Брат Гильберт молчал, по-прежнему погруженный в молитву, что вызвало неуверенность и злость разбойника, и он грубо заорал, что молитвы тут не помогут и все немедленно должно быть выгружено из повозок.

Тогда брат Гильберт ответил, что он, естественно, молится не о сохранении корабельных обломков, а о спасении душ заблудших людей, которые рискуют навлечь на себя несчастье на весь остаток их земной жизни. Грабитель сперва был ошарашен, но потом еще больше рассвирепел и пришпорил коня, пытаясь ударить брата Гильберта.

Арн, находившийся в нескольких метрах от своего наставника, инстинктивно почувствовал, что будет делать брат Гильберт, и по крайней мере в первый момент оказался прав. Разбойник, подняв секиру и держа ее обеими руками, направил косо сверху вниз — удар, который неминуемо был бы смертельным, если бы попал в цель. Но брат Гильберт два раза почти незаметно тронул шенкелем Назира, который мгновенно попятился. В результате секира рубанула воздух, сила собственного удара выбила разбойника из седла, и он, кувырнувшись, тяжело ударился спиной о землю.

Если бы это было на занятиях Арна с братом Гильбертом, на земле валялся бы сейчас Арн, и в следующее мгновение он почувствовал бы ногу учителя на своей руке, держащей меч, затем у него отняли бы оружие, а потом отчитали.

Но сейчас брат Гильберт остался в седле, спокойно сложив руки и придерживая повод Назира.

Униженный разбойник с бранью поднялся на ноги, снова схватил свою секиру и напал теперь уже пешим, впрочем, с тем же результатом. Он бросился на брата Гильберта, замахнулся, но в следующее мгновение обнаружил, что снова рубит воздух и вновь падает на землю. Сообщники грабителя не могли удержаться от смеха, что привело его в еще большую ярость.

Когда он взялся за оружие в третий раз, брат Гильберт успокаивающе поднял руку и пояснил, что никто не будет противиться воровству, если только оно является целью нападения. Но он хотел бы в последний раз предостеречь грабителей. — У вас есть выбор, — спокойно сказал он, одновременно заставляя Назира крутиться на месте, словно стремясь продемонстрировать, что новые атаки будут бессмысленны. — Если вы решите взять то, что собирались украсть, мы не будем препятствовать насилию. Но подумайте о том, что в этом случае вы отдаете себя дьяволу и становитесь преступниками, которым остается только ждать сурового королевского наказания. Если же вы раскаиваетесь, идите домой, и тогда мы простим вас и будем молиться за вас.

Но разбойник не хотел слышать ни о чем подобном. Он повторял, как заведенный, что добро с затонувших кораблей с незапамятных времен принадлежит приморским жителям, а люди, стоявшие рядом с ним, стали возбужденно потрясать своими копьями, мечами и вилами, и вдруг один из них бросил копье прямо в брата Гильберта.

Это было тяжелое, неповоротливое копье со старинным широким наконечником, и поэтому Арн успел предугадать то, что произойдет. Сидя в седле, брат Гильберт слегка отклонился в сторону, схватил копье на лету и направил его на шайку, словно он решил бросить копье в разбойников. Арн успел заметить, что у разбойников заблестели глаза, как обычно бывает от страха. Но брат Гильберт быстро опустил копье к своему колену, сломал его, как ломают маленькую лучинку, и бросил обломки на землю. — Мы слуги Божьи, мы не можем драться с вами, и вы это знаете! — выкрикнул он. — Но если вы все же хотите навлечь на себя проклятие на весь остаток вашей никчемной земной жизни, то берите то, что вы хотите у нас отнять. Мы не можем запретить вам это безумие.