Путь в Европу

Объясняется это обычно тем, что Россия не готова и долго еще не будет готова к демократии, а потому сотрудничать нужно с той Россией, которая есть, и, соответственно, с любой российской властью. Сторонники такого нового реализма любят цитировать Джорджа Кеннана, некогда ставшего архитектором политики сдерживания СССР, который говорил: «Когда наступит конец СССР… дайте им (русским. – Л.Ш. ) время; дайте им возможность быть русскими; дайте им возможность решить свои внутренние проблемы так, как это они понимают». Так автор доктрины сдерживания в очередной раз используется теми людьми в России и на Западе, которые не питают особых надежд на российскую трансформацию и возможность содействия этой трансформации со стороны Запада.

Конечно, в Европе и США существуют разные взгляды относительно перспектив развития России и западной политики на российском направлении. В конечном счете эти различия можно свести к представлениям, выражаемым двумя столпами западной политической мысли – Генри Киссинджером и Збигневом Бжезинским. Первый призывает к осуществлению в отношении России политики на основе интересов. Он пытается доказать, что она вступила в этап модернизации и нужно с пониманием относиться к ее проблемам. Второй, напротив, призывает создавать внешнее окружение, которое бы убеждало российскую элиту, что лишь демократия является спасением не только для России, но и для самой элиты. Понятно, к кому из них наш политический класс питает симпатии и кто из них постоянно встречается с российскими лидерами в Кремле, а кто воспринимается как враг России.

Понятно и то, к какой позиции склоняются официальная Европа и официальная Америка. Как свидетельствуют сами западные наблюдатели, президенты Буш, Ширак, Саркози, премьеры Берлускони и Проди, канцлер Шредер никогда не пытались в своих беседах с российскими руководителями вспоминать о демократии либо правах человека. Единственный западный лидер, который начал об этом разговор, – Ангела Меркель. И тем не менее, несмотря на эту политику реализма и прагматизма, отношения России и Запада к концу правления президента Путина вряд ли можно было назвать дружественными. Не просматривается здесь каких-либо перемен и при преемнике Путина.

В такой ситуации модель трансформации, которую выбрали в свое время страны Восточной Европы и Балтии, а сегодня – Украина и Грузия, т. е. трансформации через интеграцию в Европу, представляет для России разве что теоретический интерес. Ведь нынешняя российская элита не только не хочет интеграции и даже движения в сторону Европы, но и активно препятствует восприятию российским обществом европейских нормативных стандартов. И все же то, что сегодня невозможно, может оказаться не только возможным, но и необходимым завтра.

В мировой практике пока не было случая успешной либерально-демократической трансформации в отрыве от западной цивилизации. Можно, конечно (и даже нужно), пробовать осваивать европейские цивилизационные нормы, не присоединяясь институционально к тому же Евросоюзу. Есть Швейцария, есть Норвегия, которые эти нормы полностью приняли, но в ЕС вступать не стали из-за накладываемых членством в нем ограничений суверенитета. Пробовать можно. Только вот получится ли что-либо путное? Да ничего такого российский правящий класс пока и не пробует…

Вряд ли можно надеяться и на успешное использование Кремлем Европы в технологической и экономической модернизации, как это Россия, а затем СССР делали на предшествующих исторических этапах при сохранении традиционных политических форм. Постиндустриальная модернизация требует раскрепощения индивидуальной инициативы, что без свободы экономической и политической конкуренции не представляется возможным. А такая свобода предполагает освоение именно европейских ценностных стандартов.

Что же из всего этого следует? Из этого следует, что медленно возрождающееся в России либерально-демократическое движение должно озаботиться выработкой не только внутриполитической, но и внешнеполитической альтернативы нынешнему курсу Кремля. Надо признать, что в этом движении нет сегодня собственного, т. е. либерально-демократического, взгляда ни на общие проблемы внешней политики, ни на перспективы интеграции России с Европой и европейскими структурами, включая структуры НАТО. Представляется, что российские либералы должны четко заявить: успех либерально-демократических реформ в России невозможен без европеизации, т. е. адаптации к доказавшим свою эффективность принципам и стандартам, выразителем которых является ЕС. Они должны заявить также, что успешное решение проблемы российской безопасности невозможно без самого тесного сотрудничества с НАТО, членами которого являются почти все развитые цивилизованные страны.