Путь в Европу

Иван Крастев:

В 1990-е годы в Болгарии сложилась двухполюсная модель, при которой ключевыми политическими игроками выступали бывшая коммунистическая партия, преобразованная в социалистическую, и партия антикоммунистическая, о которой здесь уже тоже упоминалось. Я имею в виду образовавшийся в конце 1989 года Союз демократических сил, по идеологии напоминающий ваш СПС. Создавались, конечно, и другие партии, некоторые из них преодолевали четырехпроцентный барьер и проходили в парламент, но реально боролись за власть только эти две.

Однако ни тогда, ни потом не было случая, чтобы какая-либо партия побеждала на двух выборах подряд. А успех Симеона в 2001 году показал, что и сама эта двухполюсная партийная система устойчивой не стала, что глубоких корней в обществе она не пустила.

Игорь Клямкин: То же самое наблюдается и в ряде других посткоммунистических стран. Например, в Словакии, где политическое пространство тоже раздроблено и нестабильно. Однако такой, как у вас, постоянной сменяемости правящих партий там все же нет…

Андрей Липский: Но все это говорит и о том, что болгарские политические элиты зависят от населения и его волеизъявления. О том, что приход той или иной партии к власти не дает ей административных и прочих ресурсов, позволяющих удерживать завоеванные позиции. О том, что в Болгарии демократия, а не ее управляемая имитация.

Иван Крастев: Да, наше население осознало, что выборы – это в его руках инструмент, посредством которого оно может менять власть. И у него сформировалась установка на то, чтобы постоянно менять ее. А политическая элита изначально согласилась считать население арбитром в своих спорах. В Болгарии не было ни одного случая, чтобы партия, проигравшая выборы, объявила их нечестными.

Игорь Клямкин: Учитывая, что партии, обладающие властными рычагами, выборы у вас никогда не выигрывали, такие обвинения звучали бы странно. Но то, что вы рассказали, интересно и в другом отношении. Ваш опыт показывает, что возможна устойчивая демократическая политическая система при неустойчивой системе партийной и при электорате, который, как у нас когда-то говорили, «голосует сердцем».

Деян Кюранов:

С той лишь разницей, что у вас, насколько помню, призывали «голосовать сердцем» за действующего президента Ельцина, а у нас люди без всяких таких призывов испытывают постоянное сердечное влечение к смене власти. Причем в последние годы отчетливо обозначился запрос на новых политических игроков. Случай с царем Симеоном не был в данном отношении последним. Появилась радикально-популистская партия «Атака». Она атакует все прежние элиты как антинародные и антинациональные и пытается консолидировать электорат на лозунгах, направленных, с одной стороны, против Запада, а с другой – против болгарских национальных меньшинств.

Эта «Атака» уже дважды проходила в парламент с приличным процентом голосов. И я не уверен, что не появятся другие радикальные партии, апеллирующие к протестным настроениям населения. Оно ведь, как здесь уже отмечалось, в массе своей испытывает разочарование по поводу нашей посткоммунистической трансформации.

Игорь Клямкин: Однако вступление в Евросоюз ознаменовалось у вас и появлением новых политических сил на другом фланге. Я имею в виду партию «Граждане за европейское развитие Болгарии» (ГЕРБ), которая победила на выборах и в Европарламент, и в местные органы власти в крупнейших городах. Это о чем-то говорит?

Деян Кюранов: Это говорит о том, что партийная система в Болгарии до сих пор не сложилась.

Андрей Липский: У вас есть еще турецкая партия…

Деян Кюранов: Она консолидирует турецкое меньшинство, постоянно присутствует в парламенте и правительстве, но может претендовать лишь на участие в коалициях на вторых ролях. Это не партия, способная прийти к власти.

Андрей Липский: Президенты у вас тоже постоянно меняются?