Путь уцелевшего

А сейчас все складывалось даже лучше. Здесь не было той гнетущей атмосферы безысходности, которую она ощущала на службе Императору, безнадежности, которая, подобно черной туче, нависала, казалось, над каждым ее расследованием. На борту "Посланника Чафа" никто не сгибался при ее виде, не скрывал страх и ненависть, не приветствовал с фальшивой учтивостью, рассчитывая использовать ее положение в своих интересах.

Да, большинство чиссов испытывали откровенную неприязнь к имперцам. Но то было высокомерие, порожденное чувством превосходства их культуры и менталитета, а не безнадежная ненависть, которую подневольные подданные Империи испытывали к своим господам. Фел, в свою очередь, неизменно ходил с высоко поднятой головой, и в нем не было ни капли надменности, в былые годы ставшей, как казалось, непременным атрибутом любого гранд-моффа или имперского генерала. Нет, в нем ощущалась лишь гордость – за себя, за то, кем он является, и то, чего достигла Империя Руки, которой он так беззаветно служит. Подобную гордость она часто видела в глазах Хана или Леи, или пилотов Эскадрильи Проныр, или даже самого Люка.

Наблюдая и анализируя все это, Мара не могла удержаться от сравнений с тем, что осталось позади – в Новой Республике. С вечно бурлящим от ссор Сенатом, безуспешно пытающимся разрешить сотни диспутов и распрей между сопредельными звездными системами; с подковерными играми, с группировками, метящими поближе к Корускантской кормушке; с республиканским правительством, транжирящим силы и ресурсы государства понапрасну, хотя им можно было найти куда более достойное применение.

Палпатин был порочен, деструктивен и полон ненависти, особенно к сотням инородных рас, находившихся у него под пятой. Но она не могла не признать, что с чисто практической точки зрения эффективность и порядок Империи стали заметным шагом вперед на фоне предшествовавшего ей коррупционно-бюрократического строя, именовавшегося Старой Республикой.

Единственная мысль никак не хотела уходить из головы: какой могла бы стать Империя, если бы вместо Палпатина ею правили люди вроде Парка или Фела? Какого предела эффективности и порядка она бы достигла, если бы попала в руки кого-либо, наподобие не-человека Трауна?

И не однажды, засыпая рядом с Люком, Мара размышляла над тем, каково это – служить Империи, подобной этой…

Как-то поздней ночью, когда она заснула, предаваясь схожим размышлениям, панель связи в каюте неожиданно издала сигнал вызова. Вздрогнув, Люк встал и нажал на кнопку.

– Слушаю?

– Это аристократ Формби, – отозвался чисский голос. – Предлагаю вам встать и одеться.

– Что случилось? – спросила Мара.

– Ничего не случилось, – сказал Формби. – Мы прибыли.

* * *

– Вот, – проговорил Формби, указав на главный экран командного центра. – Там, справа от центра. Видите?

– Да, – ответил Люк, всматриваясь в изображение. Там действительно было судно: его когда-то блестящий корпус почернел и был покрыт трещинами и пробоинами от попаданий лазерных разрядов и ракет. Корабль лежал на вершине крутого холма, находящегося на поверхности планетоида. Создавалось впечатление, что он застыл, перевесившись через край.

"Посланник Чаф" продолжал спускаться по спирали, а Люк – рассматривать корабль, который казался висящим в пустоте. У носа и кормы от корпуса отходили тонкие трубы, утопавшие в каменной крошке: именно они соединяли корабль с его "собратом", скрытым под землей. Люк заметил, что от середины каждой трубы расходится еще пара изогнутых труб, которые также скрывались под поверхностью холма.

– Это и есть ваш "Сверхдальний перелет"? – тихо спросил Формби. Люк кивнул. Перед ними действительно был дредноут – шестисотметровой длины, вооруженный турболазерами и другим оружием, способный принять на борт почти двадцать тысяч членов экипажа и пассажиров.

Точнее, когда-то способный. Теперь уже нет… Глядя на разбитый корпус, Люк почувствовал далекое эхо боли – боли всех тех, кто находился на борту во время катастрофы…

– Думаю, да, – сказал он, обращаясь к Формби. – По крайней мере, соответствует описанию.

– Двигатели на вид целые, – заметила Мара. Ее голос был спокойным, почти бесстрастным, но Люк чувствовал, что и у нее в душе царят боль и смятение. – Турболазеры и генераторные отсеки разбиты, но все остальное, похоже, неплохо сохранилось. Небольшой ремонт – и он снова сможет летать.

– Корабль на поверхности, кажется, пригоден для жизни, – указал Формби. – Сенсоры улавливают наличие воздуха, тепла и слабое функционирование источников энергии. На втором корабле, который частично выглядывает из-под поверхности, таких признаков не обнаружено.

– Неудивительно, – сказал Люк. – Трубы, соединяющие его с верхним кораблем, пробиты более чем в десятке мест.

– А что с остальными дредноутами? – спросил Джинзлер. – Я знаю, что "Сверхдальний перелет" состоял из шести кораблей.

– Остальные под поверхностью, – сказал Фел. – Точнее, то, что от них осталось.

– Под поверхностью? – повторил Берш с благоговейным трепетом в голосе. – Этот корабль мог двигаться и под поверхностью?!