Путь тени

С противоположной стороны вдруг вырвался сноп света, и на светящуюся дорожку ступил светлый витязь, ведя в поводу белоснежного коня. Его огненный меч залил кровавую поляну пронизывающим светом и темнота, зашипев, стала медленно уползать прочь. Резко отпрянувшие в тень оборотни сбились в кучу, их затравленные взгляды хотели и не могли найти ни одного убежища, где бы их не нашел свет. А он подбирался все ближе и ближе, уже отражаясь от полированной поверхности когтей. Шерсть медведей противно затрещала и вспыхнула белым пламенем, мгновенно охватившим всю стаю. Огонь взметнулся и тут же ухнул вниз, превратившись в горячую золу, и в тот же момент тучи вновь побежали вперед, избавившись от удерживающего заклятия.

Воислава, закусив губу, отступила назад, в клубящийся туман. Повинуясь мысленному приказу дорожка замерцала и померкла до того, как успел оглянуться витязь. Взгляд светлых глаз нашел только темные стволы деревьев…

Открыв глаза, Владий заморгал от яркого солнечного света. Произошедшее ночью казалось темным кошмаром, наваждением, но резкая боль в боку говорила об обратном.

– Ну как ты, воин? – склонилось над ним ласковое женское лицо. – Сильно досталось, но бабка наша обещала поставить тебя на ноги. Повезло, на дороге за околицей лежали. Плотник наш, Брячислав, как увидел вас, сразу полдеревни на ноги поднял.

– А где Миробой? – встрепенулся Владий.

– Здесь я, – откликнулся он, поднявшись со скамьи. Забинтованный, со свежими шрамами и ожогами на лбу и щеке, но живой. – Отлежишься немного, а к вечеру опять в путь-дорогу.

– Да я хоть сейчас, – счастливо улыбнулся воин.

– Скор ты больно, – отрезал Миробой. – Сказано "лежать", значит лежать. Странно, тебе почему-то всегда больше достается, будто не с оружием, а голыми руками лезешь. Может дубиной обзаведешься? Больше толку будет, – он замолчал.

– Ты тоже видел того, с огненным мечом? – вдруг серьезно взглянул на него Владий.

Миробой лишь кивнул.

"Значит, не привиделось, – подумал он. – Как только на дороге оказались, когда в лесу были…"

От вынужденного безделья Титамир вконец озверел. Воду пил с опаской, не больше глотка. А на шестой день забарабанил в дверь что есть мочи и заорал:

– Эй! Старосту позовите! Дело есть.

– Да какое там дело?! Сидишь себе и сиди, – откликнулись наверху и захохотали.

– Слышь, – поразмышляв, сказал один дружинник другому, – крикну-ка я старосту, может и правда чего надобно. Глядишь, избавимся наконец от этого зверя, а то меня от него уже колотить начало. Долбится и долбится, как дятел, у меня в голове скоро дырка будет.

Мстивой явился неспешно, спустился, но дверь не отворил.

– Чего тебе? – нетерпеливо спросил он.

– Дверь давай открывай! – рявкнул Титамир. – Милоняновича на поединок вызвать хочу.

– Можно, – согласился староста, – да только Вирон вряд ли сам драться будет, выставит кого получше, а ты опять буянить начнешь.

– Не начну, обещаю, – скрипнул зубами богатырь, уже слыша позвякивание ключей за дверью.

Темница облегченно заскрипела, выпуская узника. Староста, так и не сумевший придумать, как бы по-тихому от него избавиться, на всякий случай попятился:

– Обещанье-то помни, – и погрозил ему костлявым пальцем. – Не сдержишь, гнить тебе под замком тыщу лет.

– Ты мне, Мстивой, не грози, – озлобился Титамир. – Где это видано, слово нарушать. Раз дал, значит сдержу. Ты б лучше за мечом сбегал, пока я тебе дом не разворотил за то, что к оружию моему прикоснулся. За это, брат, положено голову сразу отрывать. Чтоб другим неповадно было.

– Не серчай, Титамир, – побледнел Мстивой, враз позабыв все, что хотел сказать, – я это… от людей прятал, глаз завидущих. А ты вона чего удумал – голову отрывать.

Обернувшись, староста поймал задумчивые взгляды дружинников, что им было совсем не свойственно. Похоже, они уже прикидывали, как бы поудачней отсюда выбраться, но их присутствие странным образом подействовало на Мстивоя ободряюще. Он гордо выпрямился.

– Ты не гляди, что я сед, кулаком заеду – мало не покажется. Забыл что ли, что к старости почет надобен. Вас, молодых, учишь, учишь, а все без толку. Как безусого отрока подгоняешь – "бегом", – напоследок погрозив еще раз, чтоб уж совсем не ронять себя в глазах стражников, он довольно резво пошел прочь, вызвав улыбку богатыря.

Двое путников удивленно смотрели на бегущих мимо них людей. Женщины, мужики, дети едва не сбивали их с ног. Владий ухватил за вихры летящего со всех ног мальчишку.

– Что это здесь происходит? – встряхнул он его.

– Поединок! – выдохнул тот. – Слыхали про Титамира-богатыря? Он щас с купцом драться будет из-за жены его Малитки. Скоро уж начнут. Все поглядеть хотят. Пусти! Ну пусти! – дернулся он и вывернувшись, исчез в толпе.

– Вот это да-а-а, – протянул Миробой и скривился. – Значит, девица его замуж выскочить успела, то-то он и взъярился. Ну что ж, идем. Такое действительно пропустить нельзя. Тут одними зубами не отделаешься, может и голова с плеч полететь.