Путь славы

Немая сцена длилась несколько минут, но Зэйн не собирался уходить. Со вчерашнего дня желание поговорить с Ёсио стало ещё сильнее. Поединок с Джалом Стейнером временно отвлёк его, но теперь было самое время исполнить задуманное. Альшаинцы молчали. Они, наверняка, знали, кто он был, и какие чувства питал в отношении Синдиката Дракона.

– Сумимасен, – сказал, наконец, Зэйн, вспомнив всё, что знал о драконских обычаях. – Это… тю-са Ёсио… карэ ва доко ни имасу ка? – говорил он по-японски, естественно, с жутким акцентом, но достаточно хорошо, чтобы куритяне поняли вопрос.

Зэйн отметил, что на лицах у некоторых появилось выражение недоумения при звуках японской речи из уст клановца. Демонстрировать врагам знание языка не хотелось, но, вероятно, это был единственный способ заставить их говорить. Японский же язык Зэйн взялся учить вскоре после прилёта на Ямаровку, рассудив, что это поможет лучше узнать врага, чтобы найти его слабость. Словарный запас его оставался весьма невелик, но достаточен для ведения короткого разговора. Зэйн раздражённо подумал, что, вообще-то, практически все драки умеют говорить по-английски, а японскими словами речь разбавляют исключительно из вредности.

– Тю-са Ёсио здесь нет, – сказал один из альшаинцев. – Он уехал рано утром и не сказалил, куда. – Говорил он это, естественно, на нормальном английском языке, подтвердив мысли Зэйна.

– Спасибо, – обозначив некое подобие вежливого драконского поклона, буркнул Зэйн.

Поняв, что ничего больше от них не добиться, он развернулся на каблуках и пошёл обратно к выходу, провожаемый напряжёнными взглядами самураев. Новакошачий воин подавил желание убраться из этого змеёвника как можно быстрее, и заставил себя идти спокойно: не следовало демонстрировать «гадам» то, что можно принять за знак слабости. По той же причине он не выказывал внешне своего потрясения при известии о том, что кроме имени Палмер тю-са носил ещё и фамилию Ёсио. В кланах единственным аналогом фамилий были Имена Крови, что могли носить лишь лучшие из лучших воинов, сражавшиеся и одолевшие соперников на Испытании Крови. Сфероидный обычай носить двойные имена не имел с этим ничего общего, и потому Зэйн продолжал звать куритянина просто «Ёсио».

На улице, как всегда, было пасмурно. Глянув на свинцово-серые небеса, он ускорил шаг – кажется, собирался дождь.

– Зэйн! – позвал кто-то. По голосу он узнал Сэмюэля. Не сбавляя темпа, воин обернулся, увидев рослого коммандера, бегущего к нему. Догнав товарища, Сэмюэль пошёл рядом, легко приноровившись к его быстрым шагам.

– Я просто хотел поздравить тебя… Надо было ещё вчера это сделать, но ты куда-то пропал, – сказал Сэмюэль. – Да и сегодня я еле тебя нашёл, – он поглядел в сторону казармы, из коей вышел Зэйн, и приподнял слегка брови.

– Спасибо, – проговорил Зэйн. Он не собирался объяснять, зачем ходил в отведённую синдикатовцам часть военного городка.

– Да, нанести поражение полковнику Стейнеру в поединке, управляя мехом, уступающим по всем статьям его «шэдоукэту»… – в голосе Сэмюэля зазвучало уважение. – Определённо, это – подвиг, достойный похвалы!

Зэйн тоже гордился вчерашней победой. В конце концов, это ему удалось – вчерашний бой закончился его победой, несмотря ни на что.

– Сам знаешь, сколько из наших пробовало сразиться с ним, и скольких он победил. Знаешь, я вообще удивился, что он участвовал в поединке, но теперь думаю, что знаю причину, – собственно, пробовали-то практически все, кое-кто и не раз, но лишь горстка сумела добиться успеха в таких поединках. – Весь кластер уважает полковника, разделяют они его точку зрения или нет.

Последняя фраза, определённо, подразумевала Зэйна. Он уважал боевое мастерство Джала Стейнера, но как такой прекрасный воин мог поддерживать фальшивую Звёздную Лигу?

– Я же говорил тебе вчера, что этот «пакхантер» какой-то… особенный. – Зэйн не нашёл подходящих слов, чтобы это объяснить. – Именно поэтому я дал ему имя, – теперь ему стало интересно, а знал ли тогда Сэмюэль правду о происхождении меха. Если и нет, то сегодня уж точно обязан был знать.

Он вспомнил миг, когда упал «шэдоукэт» Джала. Грациозный мех внезапно стал неуклюжим и неловким после того, как выстрел Зэйна разбил его гироскоп. «Тёмный дракон» в том бою лишился правой руки и получил серьёзное повреждение внутренней структуры в нескольких локациях, но мысль о поражении, что потерпел Джал Стейнер, утешала Зэйна. Этого было почти достаточно, чтобы игнорировать моральную победу командира над ним.

– Ты хорошо сражался, и я повторяю свои поздравления.