Путь отцов

В Константинополе, как и в Антиохии, он продолжал проповедовать, иногда по два раза в неделю, применяясь к новым слушателям. В речах его уже нет былой непринужденности, они стали более взвешенными. Наталкиваясь на сопротивление, он проявляет решительность и упорство. Он выступает против публичных увеселений, против утопающих в роскоши правителей и тем раздражает влиятельные круги. Его неукротимый морализм отпугивает епископов и ученый люд — все строят козни против неугомонного монаха. Исход его начинаний — как и успех многих заговоров против него — зависит в конечном счете от настроения императорского двора. Император не значит ничего; его жена Евдокия всевластна.

Началось с того, что патриарх воспротивился могущественному Евтропию, — тот хотел лишить храмы права убежища, унаследованного от языческих святилищ. Впав в немилость, Евтропий сам укрылся под защиту церковного установления, которое отменил. По этому поводу Златоуст произнес свою великолепную речь. Константинополю довелось внимать пылкому красноречию новоявленного Демосфена. Он поведал о тщете всякого возвеличения человеческого, «суете сует и всяческой суете» в проповеди, которая остается вершиной красноречия: «Таково было ночное обольщение, и оно исчезло при свете дня. Таковы же и весенние цветы: весна отходит, и они вянут».

Реформатору всерьез воспротивились придворные дамы, имевшие влияние на императрицу. Им ничего не стоило найти сообщников в Константинополе и Египте.

В 402 г. патриарху Александрийскому надлежало отчитываться в Константинополе: Феофил ловко извратил положение и из обвиняемого превратился в обвинителя. Он созвал «промежуточный собор», и тот сместил Иоанна Златоуста. Император по слабости подписал бумагу, и патриарха отправили в изгнание. Впрочем, это испытание оказалось коротким. Случилось землетрясение, затем выкидыш у императрицы — несчастья заставили ее пересмотреть решение. Что лишний раз доказывает, как ненадежно было положение имперской церкви.

Замирение, опять‑таки, продлилось недолго. Языческие торжества по случаю воздвижения императорской статуи вызвали ожесточенное негодование усталого и измученного патриарха. Евдокия, наконец, решилась избавиться от несговорчивого проповедника. Патриарха арестовали в его же соборе во время пасхального празднества. Произнеся прощальное слово, Иоанн покинул свою церковь и уже не вернулся в нее никогда.

Новое изгнание было тяжким, Иоанна сослали в местечко Кукуз на границе с Арменией. Здешний климат для него оказался неподходящим. К этому времени относится большинство его писем: до нас их дошло 236. Человек глубоко исстрадавшийся, он до последних дней предпочитал утешать, а не быть утешаемым. Испытания побуждали его сострадать другим. Он написал семнадцать писем Олимпию, самых длинных и прочувствованных, впервые Иоанн давал прямые наставления. Наконец он умер, так и не увидев Черного моря. Последнее, что он сказал: «Благодарение Богу за все». Это было 14 сентября 407 г.

ОБЛИК

Современники оставили нам описание Иоанна Златоуста: невысокого роста, изможден, лыс, лоб в глубоких морщинах. Невзгоды явно расшатали его здоровье, даже голос выдавал физическую слабость.

Однако слово было его жизнью, стоило ему заговорить — и самочувствие улучшалось. Он не был равнодушен к одобрению слушателей. Разумеется, говорил он не для того, чтобы им восхищались, — а этого искушения не избежали многие, — но ради наставления, увещания: искореняя языческие нравы и насаждая евангельскую мораль, он чувствовал себя реформатором, посланником.

Оригинальным богословом он, может статься, и не был, зато пастырем был несравненным. В нем нет ни лиризма Григория Богослова, ни талантов властителя и организатора Василия Великого, но проницательностью психологического анализа, прочувствованным красноречием он, пожалуй, превосходит других отцов. В самые мрачные времена в Антиохии, а затем и в Константинополе раздался голос, подобного которому не слышали со времен Цицерона и Демосфена.

Его проповеди имели для восточного богослужения такое же значение, как проповеди Августина для Запада. Его читали, переписывали, переводили, подделывали. В отличие от многих речей Отцов Церкви, его нравственные и общественные наставления нимало не устарели, кажется, что они написаны сегодня. К чести Церкви, в лоне ее было немало тех, кто, подобно Иоанну Златоусту, не пытался заигрывать с властителями и богачами и взял сторону бедноты. Вся вера этого человека явлена в его слове. И слово это живет и поныне.

Проповедь развивает библейскую тему крови, от крови пасхального агнца до истекшей из пронзенной груди Христа. Эта разверстая рана породила Церковь и Причастие.

ПРОПОВЕДЬ К НОВООБРАЩЕННЫМ