Путь одарённого. Крысолов. Книга 1. Часть 1

Меня увидела, к тому времени я уже на ногах был, успел за пазуху колечко примостить. Так вот, увидела меня, улыбнулась, что-то проворковала типа, так вот ты какой из-за кого воду греть пришлось.

Прошла, по ходу потрепав меня по вихрам, волосы отросли прилично так. Подстричься бы, да где?

Наверно, я был слишком растерян появлением этой доброй тёти, оттого, по-видимому, свои мысли я и озвучил вслух.

— Так, тебе же не дворянскую причёску делать, — смеётся она, — вот перед тем как помыться, я тебя и подстригу. Умею, не бойся!

Чили, на её слова согласно кивает головой.

— Тётка на все руки мастер! Что постирать, одежду подшить или заштопать — всё к ней. Не бойся, я и сам у неё стригусь.

Успокоил.

Поднос с едой уже на столе. Два кувшина приличных размеров, кстати, глиняных. На невысказанный вопрос парень просто объяснил:

— Квас. Хлебный, но вполне сладкий. Пиво не смог достать, — пожимает плечами. — Брат не дал, хотя заплачено тобой щедро. Ну, да ладно. За один кувшин пятак медью, второй за просто так набрал, — хвастается он, — и на остальные деньги, пирожков наши поварята отсыпали. Деньги им, напрямую отдал. И всего три медяка за штуку получилось. Так что, на брата по пятнадцать штук вышло. Цени!

Я улыбаюсь в ответ, хорошо-то как на душе! Люблю повеселиться, особенно, пожрать! Это правило мне уже давно вдолбили. Если нет закуси, жратвы и выпивки, какое может быть веселье?!

Так, о чём это я?

От такой жизни быстро взрослеешь, когда каждый день у тебя основная цель стоит — выжить. Во что бы то ни стало — выжить.

А между тем, тётя уже заправила постель.

— Я в мыльню, готовить ванну и к постирушкам. Запасную простынь взяла, вместо полотенца. Девчачью ночнушку носить будущим воинам невместно. Взяла мужскую рубаху, она ему до пят будет, ну, ничего, переночует и в ней, ничего страшного в этом нет. Перекусите, и его в мыльню. Там вас ждать буду, у вас, на всё про всё, час есть. Пока вода нагреется, пока я приготовлю всё, раньше приходить не надо, сидите тут. Если сама не приду, приведёшь его. — Это она уже Чили указания даёт. — Так, и ножницы с бритвой не забыть! — бормочет она себе под нос, скрываясь за дверями моей, на сегодня, комнаты.

А мы набросились на угощение. Чили и плошки деревянные вместо кружек не забыл с собой прихватить. Квас то куда-то наливать надо.

Сидим хорошо, по третьему пирожку добиваем. Вкус — восхитительный.

— Говяжий фарш! — хвастается Чили, — у нас лучшие пирожки делают в городе. И большие, и по цене не очень дорогие.

— Пять меди за мясо? И это ты называешь недорого? — удивляюсь я, — хотя, по правде сказать, вкусные они до одури и большие, чего уж точно не отнять.

— Во-от! — тянет довольный Чили, — вкусные и большие. У нас они не задерживаются. Вот сейчас партию сделали, так я почти последние забрал. Всё раскупили. Опять замес делают, и так по несколько раз за день. И ночью тоже кухня не простаивает. То стражники зайдут перекусить, то кто в путешествие следует, и у нас проездом останавливаются, все с собой в дорогу пирожки наши заказывают. Так то!

Сидим довольные, жуём.

— Тебе-то ваш хозяин, кем приходится? — уточняю я.

Тот так, как бы, между прочим, улыбочку на лицо натягивает, ну, очень довольную.

— Вообще-то папой, — удивление у меня на лице. — Нас у папы семеро. Я — пятый. Кроме меня, ещё две младшие сестрёнки. А старшие все в таверне работают. Старшие девчонки замуж повыходили уже. Они обе самые старшие среди нас. На кухне заправляют. Одна, Сельва, выпечкой занимается, а Куми — обеды готовит. Вернее, поварятами командует. А парни в таверне — один за прилавком, за стойкой сидит. Второй — разносчиками командует. Все пристроены, все при деле.

— А ты? — уточняю я.

— На мне хоздвор. Конюшня, кузня. И всё, что там находится. Ну, и гостей встречаю и развлекаю.

— Как сейчас? — улыбаюсь я.

— Ага!

Опять предаёмся наслаждению, поглощая кулинарные изыски сестёр Чили.

— Слушай, не объяснишь мне, — начинаю я…

— Чего? — столь однозначно отвечает Чили.

— Да понимаешь, меня смутило всё это, — развожу руками в стороны.

— Чего «это»? — не понимает мой сотрапезник.

— Чего со мной отец твой такой добрый? — выпалил я в открытую.

Ожидал любой реакции на мой вопрос, но не смеха.

— Ну, ты и глупый! — отсмеявшись, говорит Чили. — Вот, ты за сколько остатки крысиной туши продал?

Я прикинул.

— Ну, получается, что за серебряный, нет, даже за два, — отвечаю я.