Путь на юг

Одинцов полоснул по горлу ребром ладони и испустил печальный вздох, как то приличествовало случаю. Все-таки в этом мире Асруд был его отцом.

– Да, об этом мы слышали, – сочувственно закивал головой Ильтар, не уточнив, кого он понимает под этим «мы». – Слышали и сожалеем. У нас долг перед Асрудом – ведь он спас женщину нашего Дома, сестру моей матери, выкупил ее у длинноусых. И он наверняка был достойным человеком, раз она сделалась его женой и родила ему сына. Тебя!

Он хлопнул Одинцова по плечу, и тот, с прежней скорбной миной, поинтересовался:

– Кто такие длинноусые?

– Дикари из Восточной Хайры. У нас с ними распря, – помрачнев, сказал Ильтар. – Значит, Асруда казнили, хотя он был пэром и знатным нобилем… За что?

– Путь на Юг, – коротко ответил Одинцов. – Император почему-то решил, что отец его знает. Есть в столице такой Амрит Савалт, важный чиновник… он и дознавался у отца… – Одинцов потер подбородок и, припомнив рассказы целителя, добавил: – Все родовые поместья забрали в казну. А мне велено по возвращении из Хайры отправляться в южный поход.

– Вот как! – Вождь хайритов помолчал, размышляя. – Значит, не выпытал тайны у отца, посылает сына… Вовремя ты встретил меня, Эльс, я о тебе позабочусь… Вот только зря с Ольмером связался!

Они остановились у просторного полотняного шатра, напоминавшего юрту. Ильтар отбросил дверной клапан и сказал:

– Входи, брат. И пусть Семь Священных Ветров и ваша Ирасса, богиня удачи, одарят тебя счастьем под кровом моего дома.

Одинцов шагнул внутрь. Убранство шатра было небогатым: в углу – огромная косматая шкура неведомого зверя, брошенная на сундук, – видимо, постель; посередине походный легкий стол и четыре табурета; у полотняной стены стойка с оружием. Ильтар подошел к ней, потянул нечто длинное, сверкнувшее металлом, и бросил на стол.

– Смотри, брат, это чель. – Он повернул оружие, и лезвие засияло дымчатым отливом булатной стали. – Hе меч, не копье, не секира – чель!

У всех наставников замашки похожи, мелькнуло в голове у Одинцова. Когда-то сам он говорил Манжуле: это сабля… сабля, а не топор… Когда это было? Тысячу лет назад, в другой жизни…

Он протянул руку, погладил полированную рукоять, коснулся острозаточенного клинка. С первого взгляда это оружие напоминало зулусский ассегай, а еще больше – китайскую алебарду с непростым названием чуэн чиоу да дау. Лезвие, однако, было больше, длиной сантиметров семьдесят и шириной в ладонь, чуть изогнутое и обоюдоострое. Рукоятка – или, вернее, метровое древко – казалась еще удивительней; на ощупь из дерева, но странного, похожего на кость и, видимо, очень прочного, она словно прилипала к ладони, но стоило ослабить захват, как рукоять легко скользила в пальцах. Самый ее конец был обшит шершавой кожей; место, где клинок сочленялся с древком, прикрывала широкая чашеобразная гарда с приклепанным к ней крюком.

– Смотри, Эльс, – повторил Ильтар, поднимая странное оружие.

Он держал его словно меч, на две ладони пониже гарды, чуть выставив перед собой. Внезапно клинок свистнул, разрубив табурет напополам; хайрит стремительно нагнулся, подбросил две соединенные планкой ножки к самому потолку, и лезвие, словно живое, метнулось прямо за ними. Удар, еще удар… Hа пол посыпались щепки. Ильтар, довольно усмехаясь, покачивал чель на сгибе локтя.

Одинцов нетерпеливо протянул руку – в холодном оружии он знал толк, и оно являлось его давней страстью. Чель оказался тяжелым, словно двуручный рыцарский меч. Примерившись и отступив от стола, он размахнулся, но конец рукояти больно стукнул его по локтю. Эта штука была коварной и требовала изрядного искусства! Сделав еще пару выпадов и замахов, он сообразил, что рукоятку надо держать примерно на двадцать сантиметров от гарды, как делал это Ильтар, а длинный ее конец должен в момент удара уходить под мышку. Хайрит с улыбкой наблюдал за ним.

– Чувствуется кровь Севера, – пробормотал он наконец. – Hо ты бьешь челем словно мечом, а я же сказал, что это – не меч, не копье и не…

– …секира, – закончил Одинцов, оглядываясь. – Где-то тут была вторая половинка твоего роскошного походного кресла… Ага, вот! – Он подцепил остатки табурета кончиком клинка и подбросил вверх, намереваясь нанести мастерский удар. Замах, рукоять скользнула в ладони, лезвие метнулось вперед…

Раздался громкий треск и одновременно вопль Ильтара. Одинцов поднял на него глаза – вождь хайритов потирал затылок, ножки табурета свешивались у него с шеи, ветер с моря полоскал края огромной прорехи в стене палатки.

– Пока что ты располовинил мой роскошный походный шатер! – произнес хайрит и расхохотался. Похоже, с чувством юмора у него все в порядке, отметил Одинцов. – И набил мне шишку! С другой стороны, стой я чуточку левее… – Он задумчиво покосился на прореху, снял с шеи деревянное украшение и выкинул в дыру; потом решительно потянул к себе оружие.