Путь молодого бога

Заодно провел работу над ошибками. Скрафтил две пары рабочих перчаток с эффектом божественного плевка на плюс 90 к силе. Буду экономить слюну и меньше сушить руки отдачей. Все же порода Дна Миров была не простым камнем и огрызалась как могла, утомляя даже богов.

Авось признался в собственных накоплениях и пожелал компенсировать мои расходы. Экономный бог сумел отложить немало совушек – сто сорок тысяч монет. Хватило бы на оплату перехода на следующий ярус. Но… Смысла особого в этом он не видел. Ближайшие десять этажей занимались тем же самым что и мы – ковырялись в прахе погибших миров.

Да, там чуть больше простора над головой, чуть лучше связь со своими верующими – если они еще остались. А вот борьба за место под солнцем гораздо жестче. На восьмидесятом – ниже падать некуда. А вот уровнем выше – про нас ходят жуткие страшилки. И рвет тамошний мирняк друг-друга зубами, клыками и магией, лишь бы не скатиться на самое дно.

Монеты у Ава я не взял.

– Нам по-любому предстоят драки. И зачем ты мне такой красивый нужен, с нулем на балансе? Потом будем взаимные счета подбивать, после победы.

Выходили мы из Чертогов на жутком стреме и полностью готовые к бою. Только что «Ура!» не кричали, бросаясь в штыковую. Тьфу, в кирковую…

Дело в том, что перед выходом я сделал крохотный глазок наружу, чтобы спокойно осмотреться и не попасть в засаду. Многого не увидел – обзор перекрывала вяло шевелящаяся задница с облезлым хвостом. Размером тварь с некрупного носорога, метра полтора в лохматой холке.

Ав врага опознал мгновенно:

– Жареная хаосятина. Это если крыса одна. А вот стая может и порвать. Наглухо. Звери не простые – порождения Хаоса, питаются эманациями веры и неосторожными богами.

Я как мог покрутился вокруг дырки глазка, пытаясь заглянуть во все углы. Наверное, можно было бы отрастить себе глаз на ниточке. Но не владея предрасположенностью к метаморфизму – положил бы на это дело ресурсов – как на авианосец.

– Вроде чисто. В смысле – прямо по курсу одна жопа с хвостом, а сзади, метров на двадцать – никого. И довольно тихо. Лоза пощелкивает – у нее эхолокация как у летучей мыши. И вроде как жрет кто-то. Ладно, тяпки в руки и выходим!

И мы вышли! Рыкнув грозно, призывая тварь обернуться. Не бить же ее в задницу? Однако, крыса продолжала лишь вяло трепыхаться, никак не реагируя на наши призывы, уколы, а затем и вовсе – наглые пинки.

Решившись, я вдоль стеночки обошел зверя вокруг. Заглянул в полные боли и ненависти глаза, разглядел впившиеся в брюхо и жадно подрагивающие ростки лозы.

– Отбой Ав. Она парализована. У нее вся спина утыкана шипами. А там в каждом – два грамма кураре.

Не желая плодить в мире лишнюю боль я, хекнув от натуги, всадил кирку крысе в затылок. Вошло по самую рукоять. Тело твари мелко задрожало, но жизнь из глаз не ушла. Дергаю рукоять на себя и с хрустом взламываю череп монстра.

Со вскрытой башней не живут даже танки. Крыса вздрагивает, сучит когтистыми лапами и замирает окончательно. По моим ногам хлещет кровь и раздраженные ростки лианы. Плоды над головой нервно пульсируют, сияние цветков приобретает опасный багровый оттенок.

– Ща! – командую зло, волей придавливая задурившее растение. – Никто у тебя жрачку не отбирает. Хотя… Ав, срежь пару ломтей посочнее. Говорят, мясо после кураре становится нежнейшим деликатесом. Мощный релаксант мышц и все такое.

Авось насторожено покосился на буйствующую лозу и даже на всякий случай прикрылся едва видимым силовым щитом. Потыкал ножом в тушу, довольно качнул головой:

– Взрослый зверь, сплошной витамин… и в сердце – самородок накопившейся веры с яйцо размером.

Примерившись, он срезал три куска поближе к задним лапам – вырезка, филей и карбонат. Первый сорт. Затем, одним движением, Ав вскрыл зверю грудину, рассек сердце и раздавил в кулаке довольно крупный самородок.

– Триста совушек. – отчитался напарник. – Три дня жизни.

Я передал мясо Сиреневому, мнущемуся в открытом проходе Чертогов. Пожалел об отсутствии камина – нужно будет исправить. Нет релаксанта лучше, чем живой огонь.

Ав стряхнул руки от крови. Капли слетели начисто, как с тефлонового покрытия. Грязь на перчатки не липла принципиально – и это не баг, а какая-то неучтенная божественна фича.

Напарник взялся за кирку. Ему не терпелось опробовать обновленный, призывно сверкающий мифрилом инструмент.

Словно лазерным нивелиром я навешиваю зеленый лучик света, маркируя вектор разработки. Короткая команда:

– За работу!

И грохот двух кирок наполняет стерильную тишину подземелья.

Спустя десять часов мы углубились почти на сотню метров. Добыли два крупных самородка и теперь вплотную приближались к небольшой жиле. Усталость вымывали из организма сырой силой и сытными перекусами.