Путь марсиан

Число, напечатанное в 13 ч. 45 м., было 308. Минуту спустя появилось 256. Минуту спустя — 391. Минуту спустя — 477. Минуту спустя — 202. Минуту спустя — 251. Минуту спустя — ООО. Минуту спустя — ООО. Минуту спустя — ООО. Минуту спустя — ООО.

Вскоре после 14 часов мистер Александр Йоханнисон прошел мимо счетчика, и уголок его взгляда споткнулся о ряд цифр. Миновав счетчик, он вдруг замер, потом вернулся. Отмотал бумажную ленту назад и буркнул:

— Чушь!

Он был высокий, худой, с крупными костяшками пальцев, светло-рыжими волосами и белобрысыми бровями. Вид у Йоханнисона был усталый, а в этот момент и недоумевающий.

Джин Дамелли неторопливо подошел к коллеге с той непринужденностью, которая отличала все его движения. Он был волосатым, довольно низеньким брюнетом; когда-то в прошлом ему сломали нос, и поэтому его облик мало отвечал общепринятым представлениям о внешности физика-ядерщика.

Дамелли сказал:

— Мой чертов гейгер ничего не регистрирует, а у меня нет желания проверять контакты. Сигареты не найдется?

Йоханнисон протянул пачку.

— А как другие в здании?

— Я их не проверял, но, думается, не все же они забарахлили.

— Почему бы и нет? Мой счетчик тоже ничего не регистрирует.

— Без шуток? Видите? Все вбуханные денежки. Толку никакого. Идемте выпьем колы.

— Нет! — сказал Йоханнисон с куда большим жаром, чем собирался. — Я иду к Джорджу Дьюку. Хочу посмотреть его машину. Если и она…

Дамелли поплелся за ним.

— Да работает она, Алекс, работает! Не будьте ослом.

Джордж Дьюк выслушал Йоханнисона, неодобрительно глядя на него поверх очков. Он был старообразным молодым человеком, почти лишенным волос, да и терпения тоже.

— Я занят!

— Так заняты, черт дери, что не можете сказать мне, работает ваше оборудование или нет?

Дьюк встал:

— О черт! И как тут выбрать время для работы?

Логарифмическая линейка со стуком упала на линованные листы, когда Дьюк вылез из-за письменного стола. Он подошел к лабораторному столу, на котором царил немыслимый беспорядок, и поднял тяжелую серую свинцовую крышку с еще более тяжелого серого свинцового ящичка. Засунул в него щипцы с двухфутовыми ручками и извлек серебристый цилиндрик.

— Стойте где стоите, — мрачно предупредил Дьюк.

Йоханнисон в предупреждении не нуждался. За последний месяц он ни разу не получал опасной дозы излучения, но от «горячего» кобальта всегда лучше держаться подальше.

Держа щипцы в вытянутых руках, Дьюк поднес сверкающий цилиндрик к окошечку своего счетчика. Еще на расстоянии в два фута счетчик должен был бы затрещать как бешеный. А он ни разу не щелкнул.

Дьюк крякнул и уронил цилиндрик с кобальтом. Стремительно подцепил его снова и опять поднес к окошечку — поближе.

Полная тишина. На шкале не вспыхнули пятнышки света, цифры не замелькали, все увеличиваясь и увеличиваясь.

— Даже фона нет, — прокомментировал Йоханнисон.

— Провалиться мне на Юпитер! — сказал Дамелли.

Дьюк убрал цилиндрик с кобальтом назад в свинцовый ящичек, соблюдая все ту же осторожность, и выпрямился, свирепо глядя по сторонам.

Йоханнисон ворвался в кабинет Билла Эверарда, следом за ним — Дамелли. Он взволнованно говорил несколько минут, упираясь кулаками в сверкающую крышку стола Эверарда так, что костяшки пальцев побелели. Эверард слушал, его гладкие, недавно выбритые щеки все больше розовели, а пухлая шея все больше нависала над краем жесткого белого воротничка.

Эверард посмотрел на Дамелли и вопросительно ткнул большим пальцем в сторону Йоханнисона. Дамелли пожал плечами, выставил вперед ладони и наморщил лоб.

— Не понимаю, как они могли выйти из строя все разом, — сказал Эверард.

— Однако вышли, — заявил Йоханнисон. — Все испортились около двух часов дня. То есть более часа назад, и ни один не заработал. Даже Джордж Дьюк ничего не мог сделать. Повторяю, дело не в счетчиках.

— Но вы же сами…

— Я сказал, что они не работают. Но они тут ни при чем. Просто им нечего фиксировать.

— О чем вы говорите?!

— Я говорю, что тут нигде нет никакой радиоактивности. Во всем здании. Нигде.

— Я вам не верю.

— Послушайте, если счетчик не реагирует на емкость с горячим кобальтом, возможно, что не в порядке все счетчики, которые мы испытывали; но когда та же емкость не воздействует на электроскоп с золотыми листками и даже не засвечивает фотопленку, значит, что-то не так с ней самой.

— Ну хорошо, — вздохнул Эверард, — наверное, она пуста. Кто-то ошибся и забыл ее зарядить.

— Та же самая емкость работала сегодня утром… Впрочем, не важно. Допустим, ее случайно подменили пустой. Но я взял кусок уранитовой смолки из демонстрационной витрины на четвертом этаже, и она тоже никакого действия на счетчик не оказала. Вряд ли вы мне скажете, что кто-то позабыл добавить уран в урановую смолку.

Эверард потер ухо.

— Что думаете вы, Дамелли?

— Не знаю, шеф. — Дамелли покачал головой. — Понятия не имею.

— Сейчас не время думать, — заявил Йоханнисон. — Надо действовать. Звоните в Вашингтон.

— И что я им скажу?

— Спросите про атомные бомбы, шеф.

— Что-о?!