Путь кинжалов

Фэйли не сопротивлялась, когда ее поставили на ноги и во главе пленников пустили торить дорогу в снегу. Бороться она не могла, слишком была ошеломлена. Парелиан мертв, Аррела и Ласиль захвачены в плен, как и Аллиандре, и Майгдин. Свет, кто-то же должен предупредить Перрина о Масиме… Кто-то. И тут на нее обрушился последний удар. Вот она – дрожит, скрежещет зубами, чтобы они не стучали, всем своим видом стараясь показать, что вовсе не она, связанная и в чем мать родила, бредет в неизвестность. И в довершение всего надеется, что Берелейн, эта ластящаяся кошка – эта жеманная девка! – сумела спастись и доберется до Перрина. Какой ужас!

* * *

Эгвейн пустила Дайшара шагом вдоль колонны своих подопечных: сестер верховых и пеших, Принятых и послушниц. На почти безоблачном небе сияло солнце, но из ноздрей мерина вырывался парок. Позади Эгвейн ехали Шириам и Суан, тихонько обсуждая сведения, доставленные соглядатаями Суан. Эгвейн и без того считала огненноволосую женщину весьма расторопной хранительницей летописей, но день ото дня Шириам, казалось, все более усердно исполняет свои обязанности. Следом на коротконогой кобыле ехала Чеза, на тот случай, если Амерлин что-то понадобится. Служанка вновь бурчала, что эти неблагодарные мерзавки Мери и Селейм сбежали, бросив ее работать за троих. Двигались всадницы медленно, и Эгвейн старательно избегала смотреть на колонну.

Месяц набора, месяц, когда в книгу послушниц могла записаться любая, – и число желающих стать Айз Седай оказалось поразительно велико. Женщины всех возрастов устремились потоком, приходили чуть ли не за сотни миль! Теперь послушниц в колонне было вдвое больше прежнего. Почти тысяча! Большинство из них так и не получат шали, но число впечатляло. Из-за некоторых могли возникнуть мелкие неприятности, а на одну, бабулю по имени Шарина, которая была сильнее даже Найнив, чуть ли не все глядели с изумлением. Однако Эгвейн отворачивалась вовсе не потому, что мать ругалась с дочерью (дочь со временем обещала стать сильнее матери, хотя не прочь была уклониться от такой перспективы), и не потому, что знатные дамы начали подумывать, не допустили ли они ошибки, записавшись, и не потому, что не желала встречаться взглядом с Шариной. Седовласая женщина подчинялась всем правилам и выказывала соответствующее уважение, но своим многочисленным семейством она управляла одной лишь силой своего присутствия, так что даже некоторые сестры настороженно косились на нее. Кого Эгвейн не хотела видеть, так это молодых женщин, присоединившихся к ним два дня назад. Две сестры, что привели новеньких, больше изумились тому, что обнаружили на месте Амерлин Эгвейн, а их подопечные этому просто не могли поверить: как, Эгвейн ал’Вир, дочка мэра из Эмондова Луга? Она не хотела опять давать распоряжения о наказаниях, но ей придется так поступить, если увидит, что кому-то кто-то еще распускает свой язык.

Свою армию Гарет Брин тоже выстроил широкой колонной, кавалерия и пехота ровными рядами тянулись вдаль и скрывались среди деревьев. Лучи бледного солнца блестели на кирасах, шлемах, наконечниках пик. Лошади нетерпеливо переступали копытами.

Брин шагом направил своего крепконогого жеребца навстречу Эгвейн, прежде чем она добралась до восседающих. Те, сидя верхом, ожидали ее на большой поляне впереди колонн. Брин улыбнулся Эгвейн из-за решетчатого забрала. Улыбка показалась ей ободряющей.

– Прекрасное утро, мать, – промолвил он.

Эгвейн лишь кивнула, и он пристроился позади, рядом с Суан, которая чуть ли не сразу принялась на него шипеть. Эгвейн не была уверена, до чего Суан с ним договорилась, но в присутствии Эгвейн она теперь редко на него жаловалась, а при нем так вообще никогда. И девушка была рада, что Брин тут. Престол Амерлин не может допустить, чтобы ее полководец понял, что его присутствие вселяет в нее уверенность, но Эгвейн чувствовала, что этим утром ей очень не помешает его поддержка.

Восседающие выстроились в ряд возле деревьев, а еще тринадцать сестер сидели на лошадях чуть в стороне, внимательно глядя на восседающих. Романда и Лилейн чуть ли не одновременно послали своих коней вперед, плащи развевались у них за спиной, копыта взрывали снег. Эгвейн не удержалась от вздоха. Совет повиновался ей, потому что иного выбора не было. Да, они подчинялись во всем, что касалось войны с Элайдой, но, Свет, как они играют словами и придираются, решая, что именно относится к вопросам войны или нет. И порой добиться от них чего-нибудь все равно что козла доить! Всегда отыщут какой-нибудь способ прекратить принимать на обучение женщин любого возраста, сделав исключение разве что для Шарины. Та даже на Романду произвела впечатление.

Лилейн и Романда остановили лошадей перед Эгвейн, но не успели восседающие и рта раскрыть, как Амерлин заговорила:

– Пора начинать, дочери мои, и на пустую болтовню нет времени. Приступайте.

Романда хмыкнула; судя по всему, Лилейн тоже хотелось фыркнуть.