Путь кинжалов

– Полагаю, вот ключ к разгадке, – произнесла она, поглаживая жезл большим пальцем. – И все-таки почему? – Внезапно сияние саидар окружило и ее, и она направила Дух в жезл. – Именем Света клянусь не говорить ни слова лжи. Я – не приспешница Темного.

В воцарившейся тишине писк мыши показался бы громом.

– Я права? – спросила Саэрин, отпуская Силу.

Она протянула жезл Сине.

И в третий раз Сине дала клятву не лгать, и во второй раз повторила, что она не приспешница Темного. С холодным достоинством то же самое проделала Певара. Глаза ее сверкали зорко, как у орла.

– Что за нелепость! – сказала Талене. – Ведь нет никакой Черной Айя!

Юкири взяла жезл у Певары и направила Силу.

– Именем Света клянусь не говорить ни слова лжи. Я – не из Черной Айя.

Сияние саидар вокруг нее погасло, и она протянула белый стержень Дозин.

Талене состроила кислую мину:

– Не поддавайся, Дозин. Лично я не собираюсь мириться с таким мерзким предположением.

– Именем Света клянусь не говорить ни слова лжи, – чуть ли не нараспев произнесла окруженная светящимся ореолом Дозин. – Я – не из Черной Айя.

Когда дело касалось серьезных вещей, речь ее могла стать образцом и для наставницы послушниц. Дозин протянула Клятвенный жезл Талене.

Золотоволосая женщина попятилась, точно от ядовитой змеи.

– Даже просить о таком – значит осквернять… Хуже того! – Что-то мелькнуло у нее во взгляде. Что-то… замогильное, что ли. – Прочь с моей дороги, – потребовала Талене со всей властностью восседающей в голосе. – Я ухожу!

– Я так не думаю, – тихо промолвила Певара.

Юкири медленно кивнула. Саэрин уже не гладила нож, она стискивала его рукоять побелевшими пальцами.

* * *

Всадники с трудом пробивались через глубокие снега Андора, и Тувин Газал проклинала день, когда родилась на свет. Многим она казалась привлекательной – невысокая, чуть полноватая, с гладкой, медного оттенка, кожей и с длинными блестящими темными волосами, но никто не назвал бы ее красивой. И уж тем более теперь. Взгляд ее темных глаз, на что бы она ни посмотрела, просто вонзался буравами. Обычно Тувин не испытывала подобного гнева. Сейчас же она была в ярости. А когда Тувин гневалась, от нее убегали и змеи.

У нее за спиной ехали – скорее, барахтались в снегу – четыре Красных сестры, а за ними – двадцать гвардейцев Башни в темных мундирах и плащах. Гвардейцам очень не нравилось, что доспехи погружены на вьючных лошадей, и они посматривали на лес по обе стороны дороги так, словно в любой момент ожидали нападения. Как они, интересно знать, намеревались пересечь Андор, пройдя три сотни миль незамеченными, в форме и плащах со сверкающей эмблемой Пламени Тар Валона? Тувин не могла этого понять. Впрочем, путешествие почти закончилось. Через день, от силы два, поскольку на дорогах по колено навалило снега, ее отряд соединится с девятью другими. К несчастью, не все сестры в этих отрядах принадлежали к Красной Айя, но это ее не слишком тревожило. Тувин Газал, некогда восседающая от Красной Айя, войдет в историю как женщина, уничтожившая Черную Башню.

Она была уверена – Элайда считает, будто Тувин благодарна за предоставленную возможность, ведь ее вернули из опалы и изгнания. Тувин презрительно усмехнулась, и волк, заглянувший под ее глубоко надвинутый капюшон, возможно, от страха поджал бы хвост. Сделанное двадцать лет назад было необходимо, и да испепелит Свет всех тех, кто приплетал сюда Черную Айя. Это было необходимо сделать, это было правильно, но Тувин Газал лишили поста в Совете и заставили под розгами молить о пощаде. А вокруг стояли сестры и смотрели, и даже послушницы и принятые стали свидетелями, что и восседающие не могут преступить закон (пусть им и не объяснили, что это за закон). А потом Тувин отослали на отдаленную ферму в глухом углу Черных холмов, где она гнула спину под началом госпожи Джары Довиль, считавшей, что отбывающая наказание Айз Седай ничем не отличается от прочих батраков, работающих и в жару, и в снег. Тувин перехватила поводья – мозоли до сих пор не сошли с ладоней. Госпожа Довиль – даже теперь Тувин не могла подумать о ней без уважительного обращения «госпожа», которого та требовала, – госпожа Довиль верила в благотворное влияние труда. И наистрожайшей дисциплины, которая послушницам и в кошмарном сне не привидится! Она не ведала снисхождения к тому, кто пытался уклониться от непосильной работы, и сама трудилась наравне со всеми. И тем паче госпожа Довиль не ведала жалости к женщине, которая норовит тайком улизнуть, чтобы найти утешение в объятиях смазливенького паренька. Такую жизнь влачила Тувин последние пятнадцать лет. А Элайда проскользнула непойманной, точно обмылок в руке, и вползла на Престол Амерлин, о котором мечтала сама Тувин. Нет, она не испытывала к Элайде благодарности. Но Тувин научилась выжидать.

Вдруг из леса на дорогу впереди отряда выскочил, пришпорив коня и разбрасывая комья снега, всадник – высокий мужчина в черной куртке, его темные волосы рассыпались по плечам.