Путь кинжалов

Передовые отряды четырех колонн составляли легковооруженные салдэйцы Башира. Кривоногие солдаты в коротких куртках терпеливо стояли рядом со своими конями, а над ними сиял наконечниками небольшой лесок копий. Пятью колоннами пехотинцев в синих мундирах с вышитым на груди драконом командовал Джак Масонд. При необходимости этот кряжистый мужчина мог двигаться с поразительной быстротой, но сейчас стоял неподвижно, расставив ноги и заложив руки за спину. Его люди уже построились, так же как Спутники и Защитники, ворчавшие из-за того, что их разместили позади пехоты. Задерживали дружинники знати, бестолково сновавшие вокруг, словно не зная, куда приткнуться. Колеса телег тонули в вязкой грязи, она налипала на копыта и сапоги. Требовалось время, чтобы под дождем выстроить почти шесть тысяч человек, и так промокших до нитки. А еще ведь надо было заняться обозами и запасными лошадьми.

Ранду предстояло быть на виду, и он намеревался ослепить окружающих всем своим великолепием и богатством. Золотое свечение Короны мечей и зеркальное сияние наконечника Драконова скипетра – и то и другое было отполировано им с помощью Силы. Выполненная в виде дракона пряжка пояса и золотое шитье голубого шелкового кафтана ловили лучи солнца. На какой-то момент Ранд пожалел, что избавился от драгоценных каменьев, украшавших прежде рукоять и ножны меча. Конечно, простые ножны из кабаньей шкуры практичнее, но такие мог иметь любой воин. Людям надлежало знать, кто он такой. Шончан надлежало знать, кто явился им на погибель.

Сидя на Тай’дайшаре, Ранд нетерпеливо наблюдал за мельтешившими среди холмов людьми аристократов. Неподалеку сидели в седлах Гедвин и Рочайд. Их люди стояли двумя стройными шеренгами Аша’манов: в первой – посвященные, во второй – солдаты. Все выглядели так, что хоть сейчас на парад. Седовласых и лысых среди них насчитывалось примерно столько же, сколько и молодых – иные были не старше Хопвила или Морра, – но каждый обладал достаточной Силой, чтобы открыть врата. Что от них и требовалось. Позади Ранда, сбившись в кучку, ждали Флинн, Дашива, Эдли, Хопвил и Наришма, а с ними два неизменных знаменосца – тайренский и кайриэнский, в начищенных до блеска шлемах, кирасах и латных рукавицах. Намокшие под дождем знамена – багровое знамя Света и длинный белый Драконов стяг – обвисли, с них капала вода. А вот Ранд оставался совершенно сухим. Коснувшись Источника в своей палатке, где никто не мог стать свидетелем его кратковременных затруднений, он удерживал Единую Силу, образовав в дюйме от себя и Тай’дайшара невидимый, непроницаемый для дождя барьер.

Порча на саидин ощущалась сегодня с особенной остротой. Тошнотворная мерзость просачивалась сквозь поры, проникая до мозга костей. Пятная самую душу. Ранду казалось, что он привык к этому, однако на сей раз отвратительная гнусность порчи воспринималась даже сильнее, чем леденящее пламя и жгучий холод саидин. В последнее время он касался Источника так часто, как только мог, стараясь научиться справляться с любыми неожиданностями. Нельзя допустить, чтобы болезненные ощущения отвлекли в решающий момент, – это могло оказаться смертельным. Возможно, полагал Ранд, ухудшение саидин и краткие головокружения как-то связаны между собой. О Свет, но ведь он еще не сошел с ума! Пока еще нет. Ему слишком много оставалось сделать.

Ранд стиснул ногами бока Тай’дайшара, чтобы почувствовать внутренней поверхностью бедра закрепленный между стремянным ремнем и алой попоной длинный сверток. Поступая так, он всякий раз улавливал нечто, возникающее за пределами пустоты, – предчувствие, а возможно, и прикосновение страха. Хорошо обученный мерин попытался повернуть налево, и Ранду пришлось выровнять его, натянув узду. И когда наконец эти лорды соберут и построят своих вояк? Он стиснул зубы от нетерпения.

Мальчишкой ему доводилось слышать от взрослых шутку: будто бы дождь, идущий в солнечный день, не что иное, как слезы Семираг, которую лупит Темный. Шутка, однако, не больно-то веселила: старый Кенн Буйе всегда ворчливо добавлял, что после такой взбучки Семираг злится и, чтобы сорвать злость, является за шалунами, не слушающимися старших. Слыша такое, в ту пору Ранд думал лишь о том, куда бы спрятаться, но теперь хотел, чтобы Семираг явилась за ним прямо сейчас. Он заставил бы ее плакать.

«Семираг никогда не плачет, – пробормотал Льюс Тэрин. – Она заставляет рыдать других».

Ранд усмехнулся. Явись она сегодня, ей пришлось бы плакать. И ей, и всем Отрекшимся, вместе взятым, если они явятся сегодня. Но скорее он заставит проливать слезы шончан.