Читаем Путь хирурга. Полвека в СССР полностью

Пока я показывал ему больных, выяснилось, что он уже четвертый раз в России и приезжал просто потому, что ему здесь нравилось. Мне показалось это странным: что ему так нравилось? Я предложил:

— Я могу отвезти вас на своей машине и показать интересные московские места.

— Эстественно.

Чтобы возить его по городу, я должен просить разрешение. Но раз его дали под мою опеку, то вряд ли станут придираться, что я отвез его домой. Ну, а по дороге я мог с ним поговорить — он был первый американский доктор на моем пути. Интересно, как они там работают и живут.

Мы гуляли два часа, я показывал Москву, изредка задавал вопросы. Я решил пригласить его домой и поговорить в спокойной обстановке. Ирина говорила по-английски и могла помочь нашей беседе. К тому же я знал, что всем иностранцам хотелось посмотреть, как живут советские люди. Но звать домой американца — это было запрещено, и если бы выяснилось, мне могли грозить неприятности. Впрочем, он скоро уезжал обратно, в наш институт не собирался и не смог бы рассказать о моем приглашении даже по наивности. Но «волков бояться — в лес не ходить». Желание узнать побольше об Америке пересилило.

— Доктор Коллинз, приходите завтра вечером ко мне домой. Мыс женой будем рады вас принять.

— Эстественно.

Меня интересовала американская медицина. Моя американская тетка Люба приезжала в Москву несколько раз навещать своих родственников и рассказывала о Нью-Йорке и о стране, но она ничего не знала об американской медицине. Говорила только, что лечение стоит дорого. Хотелось узнать больше об их работе и жизни.

Ирина приготовила легкий ужин, я встретил Коллинза у станции метро «Аэропорт». Он принес бутылку виски и шариковую ручку «паркер», сказал, что их выпускают в его штате.

Весь вечер я расспрашивал его об американской медицине и узнал много нового, о чем не имел никакого понятия: о структуре частной медицины, об оборудовании, о заработках врачей. Мы с ним были хирурги приблизительно одного уровня, но он зарабатывал в двадцать раз больше меня. Он сказал, что лечение дорогое, но работающие люди имеют страховку, которая покрывает расходы. Для меня это был другой образ жизни — намного более богатый и более яркий.

Я идеализировал Америку, много лет слушал «Голос Америки» и рассказы побывавших там. Я сказал ему, что мне нравилось многое американское:

— Когда я вижу на улице американские машины, я понимаю — какая разница в технике производства по сравнению с советской. У вас какая машина? Сколько в ней цилиндров и сил?

— У меня две машины: новый «кадиллак», восемь цилиндров и сто пятьдесят сил, а вторая — старый «форд», шесть цилиндров и сто двадцать сил.

Я удивился: две мощные машины! — и продолжал:

— Когда я вижу американские фильмы, мне нравится смотреть на раскованность людей и на их благополучную жизнь. Но особенно мне нравится демократический строй мышления американцев.

Гость не совсем это понял и наивно спросил:

— Какая разница между демократией в России и Америке? Ведь у вас тоже есть выборы, значит, есть демократия.

— Мы выбираем только одного кандидата — фактически у нас нет выбора.

— Почему вы не выдвинете другого?

— Потому что у нас свобода только на словах. Кажется, гость понял. Во всяком случае он засмеялся и сказал свое:

— Эстественно.

Через пятнадцать лет после того разговора я встретил доктора Коллинза на конгрессе хирургов в американском городе Атланте, мы дружески обнялись…

<p>Сила магнетизма</p>

Одним из приятных событий нашей с Ириной жизни был выезд от нас ее матери: в возрасте за пятьдесят лет она вышла замуж за шестидесятилстнего музыканта Давида Абрамовича Раппопорта. Они собирались переехать в соседний дом нашего кооператива. Мы с нетерпением ждали этою, но районные власти долго чинили им препятствия в получении квартиры, как раньше делали со мной. У меня уже накопился опыт наблюдений за советскими бюрократами, я знал, что они боятся громких имен и действовать с ними надо «нахрапом», не давая им опомниться. Правда, для смелых требований нужно по-актерски «войти в роль».

Я поехал к начальнику жилищного отдела, быстрой деловой походкой вошел в кабинет и, не дав ему ни слова сказать, представился с независимым и даже задорным видом:

— Я личный лечащий врач первого секретаря райкома Евгения Ивановича Пирогова (такого чина у меня не было, просто иногда я лечил членов его семьи). Я вчера был у Евгения Ивановича дома, осматривал его, мы разговорились, и я сказал ему, что ваш отдел до сих пор задерживает выдачу квартиры моей теще. Он был очень удивлен.

На самом деле я не был у Пирогова и не говорил с ним, хотя думал, что в случае моей просьбы он поддержал бы меня. Но мое уверенное поведение «под Хлестакова» подействовало мгновенно — услышав имя своего высшего начальника, бюрократ напугался, почти как городничий у Гоголя, и квартиру дали сразу. Мы с Ириной вздохнули свободней — все три комнаты наши.

Перейти на страницу:

Все книги серии Издательство Захаров

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии