Путь хирурга. Полвека в СССР

Мы ехали поездом, вагон был не очень чистый и неудобный, а в грязном вагоне-ресторане никакого выбора еды — холодные котлеты и черствый хлеб. В первом болгарском городе Русе мы пересели в болгарский поезд, чтобы ехать вдоль черноморского берега на курорт «Слынчев Бряг» (Солнечный Берег). Какая приятная разница с советским поездом — вагон меньше, но чище и удобней, а когда пошли в вагон-ресторан, то его чистота, сервировка и обилие выбора в меню нас просто поразили. Кончилась «немытая Россия» — началась Европа.

Мы приехали теплым вечером, и еще теплее встречали нас на перроне Желю Желев с женой Ваней и дочерью Мариетой, и Любомир Бучков с женой Марией и сыном Атанасом. Они сняли нам номер в гостинице на берегу, рядом с их номерами. Прямо с первого вечера мы поражались удобству жизни и обилию продуктов в Болгарии — по сравнению с жизнью в Союзе. Мы провели с болгарскими друзьями один из самых приятных отпусков в нашей жизни, ездили на их двух машинах по стране, были на знаменитом месте битвы русских войск «Шипка», были в горах Пампорово, жили в Пловдиве и закончили в столице Софии. Болгария — красивая и удобная страна, а все болгары, которых мы встречали, — добрые и дружелюбные люди. Возвращались мы с группой советских туристов и рассказывали им о своем путешествии. Они слушали как зачарованные: «А нам ничего этого не показывали».

Но самое главное — в Болгарии мы обрели друзей на всю жизнь. Несколько раз потом Желев приезжал к нам в Москву, мы ездили к нему. Когда мы стали профессорами, мы обменивались с ним опытом работы.

Трагедия великого атлета Валерия Брумеля

Директор Московского крематория называл мотоциклистов «полуфабрикатами». Сколько их погибло на загруженных движением улицах Москвы, сколько было покалечено! Одной из жертв стал Валерий Брумель, олимпийский чемпион, чемпион и рекордсмен мира по прыжкам в высоту. Поздно ночью осенью 1965 года он ехал пассажиром на мотоцикле приятеля, они мчались, асфальт был мокрый и скользкий, мотоцикл занесло, Брумеля отбросило в сторону, правая нога с силой ударилась о фонарный столб — произошел открытый перелом костей над голеностопным суставом, оголенные сломанные кости торчали из раны.

Для бухгалтера такой перелом мог бы не считаться очень большой бедой, но для двадцатитрехлетнего профессионального атлета с мировым именем это была трагедия. Валерий Брумель был настолько знаменит, что, несмотря на отсутствие официального сообщения в прессе, весть о его переломе мгновенно разнеслась по Москве, потом по всему Союзу, потом по всему миру. Два последних года перед той трагедией он был признан лучшим атлетом мира и получал за это призы королевы Елизаветы II. Его рекорд 2 метра 29 сантиметров не был побит после него еще восемь лет. А он долгое время лечился в разных больницах и перенес двадцать девять операций на сломанной ноге.

Сразу после повреждения его привезли в Институт скорой помощи имени Склифосовского. Его хирургом был Иван Иванович Кучеренко, опытный травматолог. Задача срастить кости была трудная — они были раздроблены, рваная рана кожи и мышц была загрязнена, и возникла инфекция. На ногу Брумеля наложили гипсовую повязку, а над раной вырезали в гипсе «окно» — отверстие, через которое можно видеть и лечить рану. Это было обычное лечение. Доктор Кучеренко много раз делал операции — вынимал мелкие отломки кости. Одно время рана как будто начала зарастать. Больной был избалован славой, молодой, нетерпеливый, он не хотел лежать в больнице. Его выписали в гипсовой повязке и на костылях, дали строгий совет — не наступать на сломанную ногу, не травмировать ее. Брумель совета не послушал, через гипс просочилась кровь. Опять его положили в институт Склифосовского, на этот раз состояние ноги ухудшилось, началось глубокое нагноение костей — остеомиелит. Брумеля осмотрели несколько знаменитых профессоров и снова делали операции — не помогало. Приговор был один: надо делать ампутацию ноги. На это он согласиться не мог.

Директор Волков предложил перевести Брумеля в отделение спортивной травмы нашего института. Заведовала отделением профессор Зоя Миронова, в прошлом спортсменка. Почему Волкову пришла идея перевести Брумеля к ней? Никакой логики в этом не было: у Брумеля была не спортивная травма, а тяжелый перелом с остеомиелитом. Миронова таких больных никогда не лечила. И никто в институте лечить таких больных по-настоящему не умел, даже профессор Каплан. Взять Брумеля в наш институт было безответственным решением, даже преступным — оно обрекало его на ухудшение. Но Волкову и Мироновой хотелось иметь у себя знаменитого больного, чтобы на них упала его слава. К тому времени в журналах довольно много писали о Брумеле и его врачах. Волков и Миронова старались создать через прессу впечатление, что знаменитый прыгун у них поправится и опять будет выступать в соревнованиях.