Путь херувима

Был теплый, яркий чудесный день. Легкий воздушный ветерок мчался мимо роскошных многовековых стволов деревьев, нежно лаская их кору, мимо цветущих лугов, касаясь сочной запашной травы, мимо извилистой реки Фисон, вдоволь заполненной разнообразной живностью, легко перепрыгивая по волнам, поднимаясь вверх по горе Тира, взмывая над Эдемским садом к роскошному белому замку, стоящему на вершине горы. На смотровом балконе белого замка стоял красивый, стройно сложенный, высокий четырехкрылый херувим. Херувим – это один из чинов ангелов высшей иерархии, относящихся к первому лику, то есть приближенным к Создателю. Этот чин был наделен мудростью, просвещением, одарением. Глаза ангела были чрезмерно задумчивы, смотрели в одну точку красивого голубого неба, изредка украшенного легкими перьевыми облаками.

– Как же прекрасен наш мир, не правда ли, Денница! – глубоко вдыхая воздух, с нежностью промолвил серафим. – Я вижу, что ты зачарован этой неповторимой красотой.

– Ничего особенного в этом не вижу, дорогой мой Тетатиа, – отвечал херувим. – Каждый день одно и то же. Надоело даже как-то все понемногу.

– Да что ты такое говоришь! – возмутился серафим. – Неужели ты чувствуешь мир совершенно по-другому в отличие от меня? А бесконечная радость людей? Одна только улыбка многого стоит, разве она тебя не вдохновляет?

– Опять люди, – возмутился херувим, – не говори мне о людях. Почему эти жалкие существа находятся в центре внимания всей галактики? Какой глупец приравнял их к Создателю лишь по их жалким первобытным способностям. Разве что по подобию они с Ним в чем-то схожи, да и только. Но нельзя судить существо всего-навсего по его поверхностной маске. Люди не заслуживают того, что имеют.

– Может ты забыл, Денница, что каждый вид создан для определенной цели. Может быть, люди не настолько сильны и могущественны в отличие от ангелов, но они, как и Отец наш, умеют творить и видеть суть вещей.

– Не умеют, – закричал херувим. – Человек никогда не сравниться с ангелом. Ты посмотри, дорогой Тетатиа, на них жалких и ничтожных, а затем посмотри на нас. Наша раса идеальна, а они – подобие животных. Возьми любого зверя, который неукоснительно соблюдает правила своих инстинктов, и человека. Разницы нет никакой. Как может быть зверь достоин внимания Создателя? Как вообще можно сравнивать их? Я смотрю, что нам не о чем больше говорить, так как мы с тобой говорим на разных языках.

После сказанного херувим, расправив крылья, гордо поднял голову вверх и взмахнул ввысь, чтобы отдалиться прочь от этого неугодного ему разговора.

Серафима поразила черствость и отчужденность Денницы к расе человеческой. Такого он еще никогда не встречал и даже не знал, как в первую очередь на это отреагировать. «Что могло случиться с этим херувимом? – не покидала мысль Тетатиа. – Как вообще может такое быть?»

Для пламенеющего любовью к Создателю шестикрылого ангела серафима этот разговор запал в душу, нарушая все его предубеждения. Ведь этот чин был создан не только как первостепенный страж Силы Света, но и как побуждающий к бесконечной любви Создателя. А в словах Денницы отражалась далеко не любовь. «Почему он стал так рассуждать? – подумал серафим. – Что знает он, чего не знаю я? Возможно, ему что-то известно, и он скрывает это».

– Тетатиа, – раздался громкий голос, – ты что в слове Создателя нашего усомнился либо верой своей ослаб?

Серафим вздрогнул. Он обернулся и узрел высокого стройного херувима, пристально, с каким-то даже недоверием, глядящему ему в глаза.

– С чего ты взял, дорогой мой Алепта, что я усомнился в слове Создателя своего? – промолвил серафим.

– Ибо огонь, обволакивающий тебя потускнел, – отвечал херувим, – не первый ли это признак сомнения в душе твоей праведной.

– Ты совершенно прав, – тихо промолвил Тетатиа, как бы пытаясь излить свою душу и скинуть с нее груз тяжкий, раздирающий ее в клочья. – Я имел неприятный разговор с другом твоим близким Денницей.

– В чем заключалась суть вашего с ним разговора? – с нетерпением спросил херувим, так как данные ситуации случаются крайне редко и зачастую происходят по причине взаимного случайного непонимания друг друга.

– В разговоре нашем, – продолжал серафим, – Денница выявил отчуждение к расе человеческой, приравнивая их к животным.

– Может, ты его не так понял, дорогой мой Тетатиа?

– Нет, я правильно его понял. И я подумал, что может быть, он знает что-то, чего не знаю я, если он стал так рассуждать. Ведь ваш чин более мудр, чем наш. Тем более, это сказал сам Денница – самый могущественный, талантливый, красивый и приближенный к Создателю ангел. И я стал сомневаться в знаниях своих, ко мне в голову стали влетать ужасные мысли. Мне за себя очень стыдно, а теперь еще и страшно. Достоин ли я своего чина, достоин ли быть стражем Сил Света?

– Приведи свои мысли в порядок, – спокойно произнес Алепта, – не сомневайся в слове Создателя. Это я говорю тебе и как херувим, и как друг. Он не знает сущности всего более тебя. Если бы он был разумен, то никогда бы не прировнял человека к животному.