Путь к Вавилону

Все остальные взорвались криками протеста, даже Варбутт в негодовании сказал свое веское слово. Это обыкновенное совпадение, возражали они. Не может целый мир так зависеть от одного человека, тем более, что он этого и не подозревает. Наконец, Ривену надоело.

— А что с моей женой? — выкрикнул он в отчаянии, пытаясь перекрыть общий шум.

Все притихли.

— Она умерла. Я своими глазами видел. Она умерла. И вот теперь она бродит здесь, снова живая. Можешь ты объяснить это, Байклин!

Тот только руками развел.

— Не могу.

— Я не верю в привидения, — в ярости продолжил Ривен.

— А в волшебство ты веришь? — спросил Мертах каким-то странным тоном, и когда Ривен взглянул на него, он увидел, что глаза его невысокого худощавого провожатого стали вдруг ярко-желтыми и заблестели в сумрачном свете уходящего дня, который струился косыми лучами сквозь высокие окна.

— Хватит, — сказал Гвилламон. Он, кажется, раздражен. — Разговор наш, похоже, ходит по кругу, кусая собственный хвост.

— Верно замечено, — согласился Варбутт. Выглядел он усталым. В глубоких морщинах его лица собирались тени. Снаружи медленно догорал свет дня. С холмов на востоке уже спускалась ночь.

— Пусть мой сын и мои советники еще побудут со мной, — сказал Варбутт. — Остальные могут идти. Дворецкий проводит вас. Сегодня вы все будете спать здесь.

Они молча поднялись. Ривен чувствовал себя никому не нужным и вообще был не в своей тарелке; слова Байклина отдавались навязчивым эхом в его сознании. Мертах взял Ратагана под руку и помог ему выйти из зала. Ривен поплелся следом. Ему очень хотелось остаться, продолжить разговор и, может быть, выудить хоть какой-то смысл из всего этого безумия; но он здесь чужой. Посторонний. Не ему вмешиваться в их жизнь. И все-таки, если предположение Байклина верно, он, Ривен, убивает этот мир.

8

Гвион, дворецкий, оказался плотненьким приземистым мужичком с добродушным лицом. В том сне наяву, который пригрезился Ривену в Бичфилде, Гвион был одиноким трактирщиком, — держал постоялый двор. Второстепенный персонаж одной из ривеновых книг. В этом же мире, однако, у него была жена, Игельда, властная женщина с бронзовой кожей, копной медных волос, которые она закручивала на затылке, и дородной фигурой матроны. Она лишь один раз снисходительно взглянула на Ривена, уперев руки в бока, — тот почувствовал себя точно школьник, уличенный в проделке, — и поручила супругу проводить Ривена в самую тихую комнату, потому что «у бедняги такой вид, будто он сейчас грохнется на пол». Гвион молча повиновался, застенчиво улыбаясь, — точно так же он улыбался и в той давешней грезе. По пути в комнату Ривен, не стесняясь, разглядывал дворецкого почти так же пристально, как все здесь пялились на него.

Ему предоставили небольшую комнату для гостей на первом этаже, выходящую окнами на север. Каменные стены ее были обшиты деревянными панелями. Кровать застелена ярким покрывалом, на столе не было свободного места: лохань с теплой водой, большой кувшин пива и кружка, тарелка со свежими фруктами. На покрывале лежала смена одежды. После ночей, проведенных в горах под открытым небом, непритязательное убранство комнаты показалось Ривену роскошным.

Он налил себе пива и встал у окна, глядя на Круг и на Дол за ним. Закат оставил на небе лишь оранжевый елец; в комнате становилось сумрачно. Предполагалось, вероятно, что он должен лечь спать вместе с солнцем, рассеянно подумал Ривен, как вдруг в дверь постучали, и в комнату вошел Гвион с двумя деревянными подсвечниками и несколькими восковыми свечами.

— Закрутился за день, так едва не запамятовал, — проговорил он скороговоркой. — Прошу прощения. Куда это годится? Чтобы гости сидели в потемках. Что ж вы о нас-то подумаете?! — Он расставил свечи в канделябры, достал кремень с кресалом и какую-то железную коробочку. — Ну вот. — Он покосился на Ривена, который угрюмо потягивал пиво. — Еще что-нибудь нужно вам, сударь? Я, признаюсь, немного растерян: не знаю, что может понадобиться иноземному рыцарю.

Ривен невольно улыбнулся.

— Да нет, больше ничего не нужно. Все хорошо. Лучше и быть не могло.

— Ну, рад стараться, — сказал Гвион, явно польщенный. — Доброй вам ночи, сударь.

С тем он и ушел. Ривен продолжал улыбаться, глядя на свет, что начал уже зажигаться в окнах Дола, — точки, сверкающие в темноте, словно самоцветы во тьме штольни. В комнате сгустился сумрак. Ривен налил себе еще пива. Что ему сейчас нужно, — так это помыться как следует и сменить носки, но теперь, когда все это доступно, можно было и потянуть время. Слишком о многом ему надо было подумать, — мысли неслись в голове, точно песчинки в суматошном потоке, — и Ривену хотелось сначала разобраться хотя бы с какой-то частью возникших вопросов.