Путь к спасению

В безупречно белой рубашке, вырывающейся наружу из-под обтягивающей широкую грудную клетку жилетки, он еще раз записал мое имя и адрес проживания в маленький блокнотик, который не подходил человеку, относящемуся к своей работе серьезно. Он улыбнулся безнадежно грустными глазами и бесшумно скрылся на лестничном пролете.

– Что все это значит?! Данил, тебе же велели свалить! Даже билет оплатили!

– Что? Кто это «велел»? – в этот раз я решительно настроился добиться правдивого ответа.

– Какая разница? Ты ничего не сможешь понять! Будь добр, воспользуйся возможностью!

– Так как ты пользуешься возможностью найти Саманту?

В гостиной послышался крик и сразу же хлопок двери. Это Карлота не выдержала столь кощунственное упоминание имени дочери. Из красивой сильной женщины мать пропавшего ребенка превратилась в малахольную истеричку. Она часами закрывалась в комнате дочери и рыдала до тех пор, пока не проваливалась в судорожный прерывистый всхлипываниями сон. Если для мужчины угасание жизни заключается в потере семейного благополучия, которое он не смог защитить, то для женщины – это медленная мучительная смерть из-за потери части ее самой. Со временем боль только лишь усиливается. Она прорастает изнутри, забирая все лучшее, что раньше служило поводом для гордости: красота, ум, доброта, умение жить. Чем сильнее приближается смерть, тем быстрее растет ее аппетит. В конце концов останется лишь созерцать за угасающей свечей, что загорается при рождении и гаснет в конце каждого пути.

– Данил, я тебя прошу, для твоего же блага, забудь, не лезь в это дело. Я сам разберусь, – Ачиль осознал, что рубить сгоряча бессмысленно, только если не хотел добить супругу криками и драками за дверью, поэтому попытался успокоится и свести напряжение на минимум.

– Я уйду и больше не появлюсь, но скажи, разве этим не должны заниматься полицейские? К чему от них что-то скрывать?

– Не в этом случае, Данил, не в этом гребанном случае. Да, и что такое я скрываю от них?

– Хотя бы письмо с фото! Ведь его не просто так прислали.

Ачиль рухнул на диван, подкошенный моими словами. Он был в отчаянии. Руками схватил голову и жалостно застонал. Я попытался подойти и по-дружески обнять его, думал ему станет легче, но он лишь оттолкнул меня.

– Уходи, прошу, уходи и больше не появляйся здесь, иначе ты погубишь нас с Карлотой, – я не знал кому были адресованы слова, поскольку пустые глаза смотрели сквозь меня, – погубишь раньше времени…

Я двинулся к выходу, за дверью по ту сторону коридора было уже тихо, женский организм не выдержал и окунул сознание в омут мрачных сновидений. Неиссякаемую печаль я вынес в своем сердце закрыв входную дверь. Вышел на улицу и огляделся, потом еще раз и еще, еще… Меня никогда не покидало ощущение скрытой слежки. Самое страшное было, что они знали мою осведомленность, это им нравилось. Эта игра им доставляла удовольствие. Игра в жизнь и смерть. Игра на выживание… Игра, где невозможно победить…

8

Едва заметный миг радости поразил мое сердце, когда мои ноги загудели от продолжительной прогулки. Пустующие улицы возрожденного из пепла Содома вопили о моей непричастности к смертным грехам. Но, как только я перешел открытый участок площади и вновь нырнул в тень, сбив градус беспощадного пекла, то меня догнало осознание своей неосведомленности о местных нравах. Пробегающий мимо мальчик на ломанном английском объяснил, что скоро Папа римский явится народу, и каждый будет молить его о благословении. Перспектива увидеть нового понтифика придала бодрости и направила в сторону торжества. Буквально на секунду я задумался, что может именно там под взглядом столь приближенного духовно к Богу человеку, под общий лик толпы, двинувшейся на встречу к протянутой руке, я краем сердца коснусь благодати и обрету подобие смысла жизни. Может там я впервые вдохну свежий воздух и улыбнусь чистому небу без ведомой на то причины, как делают те, что обрели счастье?

Вспотев от спринта по плавящейся брусчатке, я залез в бушующее море из липких тел и высоко задранных рук со съемочной аппаратурой. Ничего не замечающие вокруг себя эти самодельные операторы локтями расчищали горизонт для съемки, топтались по ногам и толкались с невероятной жестокостью, которая, казалось бы, противоречит месту – сосредоточения всеобщей любви и безропотного покаяния. Такое ощущение, что в наше время, куда важнее доказать свое присутствие на событие, нежели само событие. Поколение первенства иллюзии и второстепенности действительности. Нам куда важнее красивая упаковка, чем содержимое.

Стыд пробирался все глубже и глубже, то ли с целью засесть там и пустить корни, или же спрятаться подальше от моих душевных порывов. Тем не менее, среди всех этих людей, есть и те, кто пришел на площадь Святого Петра с благородной целью подпитки духовной энергии, вскормить веру, узреть в себе свет, в общем все, что остается беднякам.