Путь к солнцу

По извилистой тропинке они прошли через сад, пересекли лужайку и пошли к шатру. Суреха Пател сидела на подушках и разговаривала с соседями. На ней было фиолетовое сари; волосы были собраны в элегантный узел. Увидев их, она извинилась и направилась к ним.

— Прийя, дорогая. — По-английски Суреха говорила с акцентом. Она взяла дочь за руку и отвела ее в сторону, к тамариндовому дереву у края лужайки. — Музыка просто чудесная, правда?

— Правда, мама, — послушно ответила Прийя. — И Лила тоже.

— Из нее получилась прекрасная невеста. — Суреха повернулась к Томасу. Ее лицо было непроницаемым. — Добро пожаловать в Бомбей. Как вам нравится город?

— Он потрясающий во всех отношениях, — ответил Томас, пытаясь скрыть волнение.

— Полагаю, это комплимент. — Суреха посмотрела на дочь и снова перевела взгляд на него: — Я не виню вас за то, что вы увезли от меня Прийю. Это было ее собственное решение, и я всегда старалась проявлять понимание. И тем не менее мы очень рады, что она снова с нами.

Томас чувствовал себя и настоящим мужчиной, и трусом одновременно.

— Я понимаю, миссис Пател. Шесть лет назад я отправился в Англию, чтобы просить руки вашей дочери. Ваш супруг был очень любезен, но своего благословения он так и не дал. Мне следовало подождать до тех пор, пока он не согласился бы на брак.

— Вряд ли вы сумели бы этого дождаться, — заметила Суреха. — Вы не тот человек, которого он хотел бы видеть мужем своей дочери. Тогда вам не удалось бы переубедить его.

— А сейчас?

Она посмотрела в сторону.

— Его мать умирает. Возможно, сейчас он изменился.

— Если он даст мне шанс, я смогу завоевать его уважение.

Суреха кивнула:

— Достойная цель. Но вы должны понимать, насколько это трудно. Он всегда был идеалистом. Когда Прийя стала подрастать, он как-то сказал мне, что мужчина, за которого она выйдет замуж, должен обладать качествами Рамы. В индуизме Рама считается безгрешным.

— Да, — ответил Томас. — Но и Рама небезупречен. Он подверг сомнению честь Ситы, не имея на то оснований.

— Это правда. — Слова Томаса, судя по всему, произвели на Суреху впечатление. — Прийя говорила, вы знаете наши легенды.

— Не так хорошо, как мне хотелось бы.

— Это только начало. — Суреха внимательно посмотрела на него. — Пойдемте. Я вас представлю.

Томас и Прийя обменялись взглядами. По ступенькам они поднялись на террасу. Там собралась целая группа мужчин всех возрастов, от двадцати до семидесяти. Некоторые были одеты в шервани — длинный вышитый сюртук с соответствующими штанами, — но на большинстве были традиционные европейские костюмы. Сурья стоял в самом центре. Его величественное лицо и серебряная грива выделяли его среди всех прочих. Он что-то рассказывал; все молчали, ловя каждое его слово.

Суреха встала поодаль, ожидая, когда муж посмотрит в ее сторону. Наконец он увидел ее и извинился перед гостями:

— Прошу прощения, друзья.

Он взглянул на Прийю и вдруг заметил Томаса. Лицо его окаменело. Сурья медленно подошел к каменным перилам и облокотился на них, глядя в сад, на шатер, где украшали Лилу. Постояв так пару секунд, он обернулся.

— Сурья, — начала Суреха. — У твоей дочери гость.

— Я помню его, — ответил он.

Суреха нахмурилась.

— Будь с ним поласковее. Они дали друг другу клятву.

— И никого из нас при этом не было, — бросил он.

На Томаса гнев профессора не произвел впечатления; он не ожидал ничего другого. Но Прийя всерьез расстроилась. Ее глаза тут же наполнились слезами, а губы задрожали.

— Зачем вы приехали в Бомбей? — спросил Сурья.

В голове у Томаса пронесся целый рой возможных ответов, но только один из них показался ему правильным.

— Я надел вашей дочери на палец кольцо, — сказал он.

— Против моей воли, — отрезал Сурья.

— Она отдала мне свою руку. — Томасу вдруг стало жарко.

— Ваша мораль приводит меня в замешательство, — резко сказал профессор. — Вы предали мое доверие, оторвали мою дочь от ее семьи, и еще пытаетесь найти себе оправдание. Очень по-западному. У младших нет никакого уважения к старшим.

— Я пытался соблюсти традиции, — возразил Томас. — Я попросил вашего позволения. А вы мне отказали. Что еще мне оставалось делать?

Сурья сверкнул глазами, и рука его невольно сжалась в кулак.

— Что делать? Что за детский вопрос! Вам оставалось вернуться в Соединенные Штаты и оставить ее в покое!

— Баба, — прошептала Прийя. — Пожалуйста, не надо.

Сурья посмотрел на дочь и разжал кулак. Потом яростно взглянул на Томаса.

— Вы никогда не поймете, что это значит для меня и Сурехи — то, что у Прийи не было настоящей свадьбы. Вы не знаете, каково нам было знать, что она родила дочь, и не присутствовать при этом. И нам даже не удалось подержать ее на руках, прежде чем она умерла. — Его голос дрогнул.

В первый раз за все время Томас ощутил всю глубину его горя. Сразу две мысли пришли ему в голову. Первая — то, что его там не было, — его собственная вина. И вторая — он просто пытается справиться с болью и не знает как. Он ничего не сказал.

Профессор оперся о перила и скрестил руки на груди.