Путь к отцу

— Это я ничтожество? Да я пишу лучше тебя! Это все мои читатели признают! У тебя стиль корявый, абзацы по две страницы, длинноты неоправданные, сюжет размытый, герои тухлые.

— Ничтожество...

Он положил трубку и снова углубился в размышления.

...«Этот Сальери напоминает меня самого в период первой влюбленности. Ах, как она тогда меня отшила! Всегда такая томная и задумчивая, вдруг бросила мне: «Ничтожество», и это словечко сработало, как удар плетью горячей лошадке. Пожалуй, до сих пор этот импульс действует во мне. Когда через пару лет я стал мастером спорта по теннису, взял все первые призы на олимпиадах, закончил школу с золотой медалью и поступил в университет, мы с ней снова встретились. Только тогда меня уже окружали девушки элитных пород, а она подзадержалась в своей задумчивой категории «человек обычный», по-научному — «хомо вульгарис»... Впрочем, я ей благодарен. Именно она открыла во мне эту бездну таланта... Да, женщина в жизни человека играет немаловажную роль...»

После первой серии своих опытов с женщинами он решил подытожить нажитое им самим, друзьями и классиками в этом вопросе. Результатом сложной научной работы, занявшей несколько месяцев, стал портрет той самой, единственной... Теперь, когда он знал, что ему надо, поиск стал направленным и сфокусированным. Его взгляд, раньше изучавший всех женщин и везде, перестал производить лишнюю работу, и сканирование представительниц противоположного пола включалось только в определенных местах. Он верил, что первый взгляд дает почти девяносто процентов корректной информации, поэтому если в женщине сразу что-то напрягало, он за­ставлял себя гасить к ней интерес и продолжать сканирование. Во время этой ответственной работы он мог общаться с кем угодно, уже не впуская отбракованный объект в зону своего интереса. Тщательный отбор оставил шесть кандидаток с приличными очками. Но во время последнего отборочного тура, когда его тесты усложнились до предела...

Эта девушка, минуя все научные препоны, взрывая схемы, только взглянула на него, столь изысканно-робко, но при этом так открыто-нежно... В голове пропело: «Она!»

Виктор подошел и, глядя в самую глубину ее зрачков, почти без интонаций произнес:

— Да-да. Именно так он и выглядит. Тот, о котором вы мечтали все эти годы. Ваш сказочный принц. Ваш неразлучный спутник жизни. Давайте я вас с ним познакомлю.

— Давайте, — ответила она тем самым голосом, которым и должна была обладать его избранница: мелодичным и чистым.

Виктор уже через полчаса вкратце описал ее будущее с некоторыми этапными деталями их взаимоотношений. Светлана позже часто вспоминала этот разговор, снова и снова поражаясь точному совпадению его пророчеств. Например, он предрекал три ее попытки диктовать ему свою волю и последующий провал ее инициатив, потом смирение со своим подчиненным положением, и то, что она найдет в этом некоторое замужнее удовольствие.

Он обозрел свои отражения в зеркалах. На этот раз собственный вид его удовлетворил. «В глазах, на высоком челе, во всем облике — ум! Интеллект! Талант! Гениальность! Нет, все же личность накладывает печать на внешность. Одень вот эдакого титана хоть в лохмотья — талант будет вопить из глаз, жестов, посадки головы, каждого слова... И все-таки надо как-то встряхнуться. Это просто усталость. Это пройдет».

Он взял трубку телефона, набрал номер и услышал голос старинного друга:

— Вас очень внимательно слушают.

— Олег, ты все манерничаешь! Старый, плешивый интеллигент.

— Витюша! Кхе-кхе... Приношу тебе весь комплект своих восхищений по поводу твоего нового приза. А картинка-то, между нами, мальчишками, говоря, слабенькая: пшику много, а сути на пятак...

— И ты туда же! И ты в завистники...

— Что ты, Витенька, это мое частное мнение. Я же знаю твой потенциал. А здесь ты излишне сработал на публику. Это уже из области «чего изволите». Или, как говорят нынешние, «пипл хавает». В наших плешивых кругах говорят о тебе: «Ну, молодец, он уже научился творить и всем это доказал. Так, когда же он начнет творить?!» Эй, ты там не обиделся на старого ёрника?

— Странно, но на тебя не обижается как-то.

— Это потому, наш юный гений, что я тебя продолжаю любить, даже когда ты штанишки свои снова запачкаешь.

— Слушай, Олег, а давай удерем куда-нибудь «двумя инкогнитами». Ты еще не разучился водить машинки? Сядем на джип по пересменке — и куда глаза глядят...

— Идея свежая, только кто меня отпустит? Я пока еще «государев человек».

— Я договорюсь.

— А, ну если так, тогда оно конечно. В общем, согласен.

— Вот удружил, вот ужо порадовал. Послезавтра! А?

— Согласен. Едем.

 Тяжелый мощный джип летел по асфальтовой трассе где-то в глубине России. За толстыми стеклами мелькали встречные машины, перелески, деревни, села с белыми церквями, а в салоне почти в полной тишине разговаривали двое попутчиков.

— Тебе не кажется, Виктор Борисович, что мы слишком увлеклись в последнее время заграничными диковинками, в то время как в недрах нашего многострадального Отечества имеется все, чем можно жить и питать наши чахнущие таланты?