Путь к океану (сборник)

Кроме того, постоянное общение офицеров и матро­сов на судне, а также прямая зависимость успешно­сти и безопасности плавания от их взаимного доверия и взаимного понимания поневоле создавали во флоте обстановку, совершенно отличную от той, которая существовала в армейских и особенно гвардейских частях.

«Пора перестать считать себя помещиками, а ма­тросов крепостными, – говорил Нахимов. – Матрос... вот кого нам нужно возвышать, учить... возбуждать в них смелость и геройство, ежели мы не себялюби­вы, а действительно слуги отечества». «Матрос есть главный двигатель на корабле, а мы только пружины, которые на него действуют».

Необыкновенная для тех времен спаянность и де­мократизм объединяли моряков. Во флоте между подчиненными офицерами и начальством не было принято величание чинами. Звали друг друга просто по имени и отчеству.

Немало, правда, было во флоте жестоких и неве­жественных николаевских служак, но не им принад­лежала ведущая роль.

В Балтийском флоте, где велика была прослой­ка замкнутой и чопорной касты остзейских немцев, таких «деятелей» было больше. В Черноморском – меньше.

Невельской с его горячей, прямой и великодуш­ной натурой глубоко воспринял лучшие традиции флота.

Начиная с 1829 года, с шестнадцатилетнего возра­ста, Невельской ни одного лета не провел на берегу. Он плавал на судах корпусной эскадры, затем на ко­раблях «Михаил», «Кульм», «Прохор» и выделялся среди товарищей неутомимым трудолюбием и зна­ниями.

В 1836 году Невельской окончил высшие офицер­ские классы и был произведен в чин лейтенанта. Со­вершенно неожиданно, без всякой протекции и домо­гательств со своей стороны, Невельской был назна­чен на фрегат «Беллона». Многие офицеры, стремив­шиеся получить это назначение, теперь явно завидо­вали ему.

А «неистовый Геннадий» не проявлял особенного восторга. Более того, ходили слухи, будто он в тесном кругу говорил, что, несмотря на всю лестность этого назначения, предпочел бы пойти в дальнее, многолет­нее плавание.

В чем же было преимущество этого назначения?

Николай I все внимание уделял армии и довел ее своими попечением до состояния почти полной бес­помощности и развала.

К счастью для флота, царь сам никак не мог вплотную заняться морскими силами страны. Но он желал и здесь проявить свою августейшую благо­склонность.

В 1831 году Николай назначил своего четырехлет­него сына Константина генерал-адмиралом флота и шефом гвардейского экипажа. Теперь он был уверен, что дело пойдет на лад.

Особым доверием у царя пользовался начальник морского штаба А. С. Меншиков, циничный и бес­принципный придворный остряк, человек без всякого морского образования. По приказу его величества он охотно брался за любое дело, не имея ни малейшего представления о том, как с ним справиться.

«Не существовало такой должности, лишь бы она не была по чину ниже третьего иерархического клас­са, которую тщеславный и самоуверенный Меншиков затруднился бы на себя взять», – пишет о нем акаде­мик Тарле.

Воспитателем Константина был назначен выдаю­щийся ученый моряк Федор Петрович Литке.

Литке был известен своими многочисленными пла­ваниями и научными исследованиями в Ледовитом и Тихом океанах. Он старался, насколько это было в его возможностях, сделать из Константина знающего мо­ряка. В программу воспитания великого князя вхо­дили и практические плавания. Для этой цели пред­назначалась «Беллона».

Естественно, что многие честолюбцы хотели бы служить на «Беллоне» совместно с девятилетним глав­нокомандующим морскими силами России. Ведь это значило быть на виду. Сколько возможностей для са­мой блестящей карьеры!

Случилось так, что Невельской, вовсе не добивав­шийся этой чести, действительно был отмечен опыт­ным и разбирающимся в людях Литке и назначен офицером на «Беллону».

В следующем году он снова был вместе с Констан­тином на фрегате «Аврора» и с тех пор ежегодно пла­вал с генерал-адмиралом. Великий князь полюбил Геннадия Ивановича. Невельской находился при нем вахтенным лейтенантом.

В 1844 году в Архангельске подполковник Загуляев, отличный кораблестроитель, вышедший из про­стых мачтовых учеников, закончил постройку пре­красного корабля «Ингерманланд».

Константин отправился в Архангельск, чтобы на­блюдать за окончательной отделкой и вооружением «Ингерманланда» в качестве старшего офицера. Здесь и он и Литке высоко оценили знания и выдающийся организаторский талант Невельского.

«Ингерманланд» совершил плавание из Архангель­ска в Кронштадт и затем с августа 1845 года по июль 1846 года плавал в Средиземном море.

Вплоть до 1847 года служба Невельского склады­валась самым благоприятным образом, и биография его до этого времени походила на биографию какого-нибудь благополучнейшего «звездоносца» николаев­ской эпохи.

Но подлинные интересы Геннадия Ивановича были очень далеки от жизни придворной среды и от инте­ресов флотских карьеристов.