Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата

Генерал Волков, человек деловой и занятой, в спешке позабыл предупредить Степанова, чтобы тот тайну своего появления сохранил, да и Василий Кузьмич сам об этом сообразил без подсказки — лаптем щи хлебать не доводилось. Сейчас ему было необходимо встретиться с генералом с глазу на глаз — для получения подробных инструкций относительно своего пребывания в восемнадцатом веке. Когда Василь не был еще Кузьмичом, а был вихрастым сорванцом Васькой лет пяти, весьма просто постигались им азы науки географий. Он подводил своего деда — школьного учителя — к висевшей дома политической карте мира размером с добрый персидский ковер и с чисто детским максимализмом вопрошал:

— Дед, а кто за нас?

Старик тыкал наобум пальцем в пару лояльных государств типа Египта и Анголы, внук был доволен, процесс познания продолжался. Так и теперь. Необходимо было точно знать: кто в доску свой, кто меняет взгляды по шесть раз на дню, а по ком и звонит колокол. Кто знает о происхождении группы «с того света», кто догадывается, а кого можно смело брать барабанщиком в группу «Наив форева». О том, что они с генералом здесь не одиноки, полковник понял моментально. Только увидел урны у дверей съезжих и земских изб. Не под силу одному человеку думать об обороне и одновременно о коммунхозе. Значит, здесь работает целая прослойка. Вот с этой прослойкой необходимо в первую очередь и познакомиться. Вышагивающий рядом аки цапля господин Басманов не похож на представителя из будущего, и также неизвестно относительно посвящения его в тайны волковских «прогрессоров». Вот незадача!

— Петр Данилович! — обратился он к боярину. — Мне бы с Андреем Константиновичем увидеться! Как выдумаете, примет он меня али нет?

— О Господи! — шлепнул себя по лбу Басманов. — Да ведь господин граф просил меня напомнить вам, чтобы вы после казны зашли к нему. Идемте, я вас провожу!

Басманов свернул в какой-то узкий переулок, из которого теплый ветер нес запах цветущей черемухи, и мимо складов бывшего Поместного приказа они вышли к воротам, ведущим к Красному крыльцу. Снова череда бесконечных анфилад и коридоров, лестниц и потайных ходов, сменяющихся один за другим, пока путники не достигли небольшого двухэтажного флигеля, пристроенного к государевому дворцу буквально пару лет назад. Парочка угрюмых верзил на страже у двери, на которой висит позолоченная табличка «8-й отдел». Невольно усмехнувшись собственным ассоциациям, Василий Кузьмич вслед за Басмановым переступил порог «святая святых».

Социализм! Впервые после приемной царицы полковник увидел электроприборы. Целых три компьютера, чайник «Тефаль», трехлопастный вентилятор, сиротливо стоящий на одной ноге и по случаю отсутствия жары неиспользованный. Лампы дневного света. А про «социализм» подумалось потому, что один из дросселей (а может, и не один) гудел как сумасшедший, заставляя сидящих чинуш болезненно собирать кожу на лбу.

— Здорово! — сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, боярин Басманов. — Эй, чернильные души, где Андрей Константинович?

— У себя, ваше превосходительство! — ответил дьяк, бывший за старшего. — И вам доброго здоровья.

— Ну-с, господин полковник, — произнес Петр Данилович, — здесь мы с вами расстанемся. Спать я, конечно, не хочу, но кое-кого навестить необходимо. Встретимся за обедом.

— Весьма вам благодарен! — вспомнил Степанов юношеское увлечение Гоголем. — Не знаю, что бы я делал без вас. До встречи!

Глава 12. Гея. 1702 Потуги «карликового» государства

В начале мая произошло событие, заставившее европейских наблюдателей слегка оторвать свои взоры от вялой англо-французской (австрийско-испанской) войны за испанское наследство и рукоплескать королю Швеции Карлу Двенадцатому. В своем маниакальном стремлении разбить саксонского курфюрста он все-таки преуспел. Причем преуспел настолько, что был не в состоянии подсчитать размера собственных трофеев. Но обо всем по порядку.

После почти года бесплодных поисков ненавистного Августа Карлу все-таки удалось напасть на след. Словно охотник, поднимающий с лежки медведя, Карл в начале марта согнал Августа с зимних квартир под Лейпцигом и вынудил отступать к Рудным горам. Там около крепости Хофбург и состоялось решающее сражение. У Августа было тридцать тысяч солдат, у Карла — двадцать пять. Но страх польского короля был таков, что даже гандикап в два или даже в три раза не позволил бы ему чувствовать себя в безопасности. Тем не менее войско его как никогда было готово для этой исторической битвы. И не хватило Августу нескольких процентов везения, улыбки фортуны, каприза этой взбалмошной девки.