Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата

— Друзья, — грустно произнес он, — еще какая-то сотня лет, и у вас появятся подобные проблемы. Отсутствие потребности во сне — побочный эффект перестройки нервной системы под влиянием имплантата.

Полковник вопросительно икнул.

— Не понял? — спросил он голосом Александра Лебедя. — Что еще за имплантата? Кто это?

— Ладно, генерал, не придуривайся. Черномырдина из тебя не получится — мырда другого цвета. Симбионт, введенный вам пару лет назад, подготавливает организм к длительному существованию: укрепляет сердечную мышцу, нервную систему, уменьшает вырабатываемое организмом количество сперматозоидов (сами знаете зачем), переводит на несколько другую основу ткани организма, их клеточную структуру. Другими словами, вы с каждым годом приобретаете более совершенное тело.

— То есть перестаем быть людьми! — бросил Каманин.

— Глупости, профессор, вы же не материалист — человека делает человеком не тело, а душа. То, что вас вынули из расстрелянного Переплута и дали новую оболочку, лично вас ни в чем не убеждает?

— Не держите меня за идиота! — огрызнулся Ростислав. — Ясно, что душа человека представляет собой сложную психоматрицу, которую можно прочесть, разложить на цепочки и вновь сложить, было бы желание. Я уже и сам допер, что взросление человека — это и процесс сложения цепочек, искусственно притормаживаемый вашими барьерами. Шестой, к примеру, отвечает за память о предыдущем воплощении. И без него я появился на свет с уже сложившимися цепочками и с памятью о прошлой жизни...

— Не торопитесь, мой друг! — поправил его Хранитель. — По-вашему выходит, всем процессам можно найти толкование, исходя из основных законов горячо любимого вами математического анализа. Кое-что можно, но не забывайте, что жизнь развивается не только по математическим законам. Прибавьте сюда кое-что из физики и биохимии. Получается, что цепочки вашей психоматрицы моментально сложились только благодаря отсутствию Шестого барьера. Вы правы, хотя и не представляете себе системы ограничения психоматрицы барьерами, как и не представляете себе, для чего и кем это делается.

— И вы правы, — мирно ответил профессор, а Волков только хрюкнул в своем кресле, — мы многого не знаем. И хотя я помню два воплощения, скажу лишь одно — мир делится на две категории личностей: на тех, кто хочет узнать еще что-то, и на тех, кто не прочь забыть кое-что из того, что знает.

— Ну вот! — развеселился Хранитель. — Вот вы почти и выдали основную концепцию разграничения Метамира на уровни бытия. Каждому уровню соответствует свой энергоимпульс, скорость и время существования, количество измерений. И это я перечислил только те категории, которые вы можете себе представить.

Граф Волков встал со своего кресла и подошел к балкону. Глянул вниз, на догорающий закат, на окончание портовой суеты, на нагромождение скал над океаном. Семен с интересом следил за ним.

— А скажите, Хранитель, — внезапно спросил Андрей Константинович, — сколькими барьерами ограждена ваша психоматрица?

В комнате воцарилась тишина, изредка прерываемая стрекотанием сверчка. Ростислав укоризненно взглянул на Волкова. Ох уж эти военные, так и норовят в лоб обухом заехать. Ан и Хранитель чего-то раскис, видать, вопрос не из приятных.

— Пора выпить что-нибудь покрепче чая, — ушел от ответа Семен, — где-то у меня была настойка коки. Причем на спирту. Причем на чистом. Одну минуту, господа, не все ответы на вопросы можно узнать у священника — гораздо больше ответов человек находит на дне стакана.

Ошалело крутя головой, подобно боксеру после нокдауна, он открыл дверцу резного буфета из черного дерева и достал оттуда небольшую бутылочку в оплетке.

— Обычно считается, что алкоголь с наркотиками не мешают. Но чистый спирт — это не совсем алкоголь, а кокаиновый куст — тоже не синтетика. Людям как бы и крышу сдвинуть может, но мы с вами не совсем люди...

Под такое непонятное бормотание он налил в небольшую чашечку граммов пятьдесят настойки, отломал от плитки вещества, похожего на шоколад, три кусочка и хорошенько макнул их в чашку.

— Вот, снадобье готово, — жестом подозвал он коллег, — пробуем!

Волков и Каманин переглянулись.

— Ну, теперь нам точно крышка, — мрачно констатировал профессор.

— От тех, кто много знает, обычно избавляются! — кивнул генерал. — Мучиться хоть долго будем, уважаемый?

— Всю жизнь! — фыркнул Хранитель. — Остряки!

— Кто вас знает, Хранитель! — почтительно заметил профессор. — Сами же говорили, что вы — не совсем человек. А что нас ожидает теперь, когда ничто человеческое вам не чуждо? Лоботомия? Расщепление на атомы? Новый барьер?

Хранитель раздал каждому по кусочку снадобья и проглотил свой.

— Избавьте меня и себя самих от вашей чепухи! — произнес он. — Глотайте, еще будете мне коленки целовать за этот ликбез.

От слова «ликбез» профессора передернуло, но он мужественно принял свою порцию. Волков вздохнул.

— Смерть сама по себе не страшна! — философски заметил он. — Это как в кино, обидно, что не знаешь, что будет потом и чем это все кончится.

И проглотил свой кус.