Путь, исполненный отваги

Ромодановский печально кивнул. На плечи старика пятидесяти восьми лет Петр взвалил ни много ни мало – заботу о целой империи. А ему с ворами да разбойниками разобраться бы... Некогда! Непонятно, с какой такой причины столь неприлично молодо выглядит сама Софья. Пятый десяток бабе пошел – горбиться пора, а она расцвела! В монастыре ожила, так ли? Проверить монастырь сей надобно, вдруг там яблоня с молодильными яблочками корни пустила? Не ровен час правительница подарит стране наследника!

Софья, избавившись от непременной атрибутики царицы, с удовольствием разогнула спину.

– Значит, так, бояре, – весело произнесла она, – с государственными делами погодим. Граф, ваши люди на стенах?

– На стенах и на воротах, Софья Алексеевна, – подтвердил Андрей Константинович, – только что мне сообщили, что на Красной площади народу – не продохнуть. Надо бы разъяснить людям...

– Разъясним! – жестко сказала царица, вставая. – Пойдемте.

Было половина девятого утра. Сходя с Красного крыльца, Волков услыхал нестройный рев толпы за стенами, вроде того, как беснуются зрители на футбольном стадионе при проигрыше любимой команды. Они еще и не подозревают, что этот проигрыш – на самом деле выигрыш. После него руководство отправит восвояси главного тренера, а новый поведет своих питомцев через тернии хоть и к далеким, но реальным звездам.

А пока фаны задирают ОМОН и ломают сиденья, бросают на поле шутихи и дымовые шашки – у них никто не спросит.

На стену у Спасской башни поднялись Софья, князь-кесарь, Апраксин, полковник Волков и Денис Булдаков. Последним, немилосердно кряхтя, взобрался патриарх. На стене уже прогуливался невозмутимый Че Гевара, влево и вправо от которого пружинными шагами гуляли его волкодавы-ревенанты. Нескольких стрельцов, вздумавших было штурмовать стену, угостили дубинками и сбросили вниз. Какая-то отчаянная душа швырнула бердышом в одного из Ревенантов. Тот поймал бердыш на лету, руками отломил от него половину рукоятки и швырнул метров на семьдесят. Лезвие воткнулось аккурат в крышу колодца, возле которого было привязано на водопой несколько лошадей.

Толпа притихла. Известно, что грамотная демонстрация силы предупреждает стихийные выступления. «Видали?» – кто-то охнул в толпе. Те, кто не видел броска Ревенанта, взволнованно слушали очевидцев, а затем, приукрасив, рассказывали дальше в толпу. В результате такого «глухого телефона» крайние с ужасом узнали, что Софкины солдаты из стен руками вырывают кирпичи и в броске обломком сбивают наземь птиц.

Когда на стене появилась Софья, толпа уже не так бесновалась, как поначалу. Но все равно гул стоял приличный. Царица с минуту постояла, ожидая тишины, а затем подняла руку. Стало почти тихо. Царица заговорила громким уверенным голосом, произнося на память текст, который сочинялся вчера поздним вечером силами самой царицы, князя Одоевского, полковника Волкова и Ростислава Каманина.

– Дети мои! В нелегкий для моей Родины час, когда наш царь неоправданно оставил свою страну и отправился на неизвестное время с посольством в Европу, я решила взять власть в свои руки. С благословления патриарха Адриана и князя Ромодановского Федора Юрьевича (добавила от себя), присутствующих здесь, я объявляю себя царицей всех Великия и Малыя и Белыя, единственной властительницей всех русских земель. Обещаю со своей стороны приложить все силы для того, чтобы мой народ богател и процветал, пользовался заслуженным уважением в чужих странах. Обо всех милостях и уменьшении и отмене некоторых налогов будет сказано после.

Внезапно из толпы раздался хриплый голос:

– А настоятель знает, что ты сбежала из монастыря?

Несколько человек в толпе засмеялись.

Тотчас один из Ревенантов вскинул автомат и выстрелил по смутьяну. Резиновая пуля угодила тому в живот, и человек свалился наземь.

– Убили! – завопили рядом стоящие.

– Любо! Любо! – орали другие.

– Софью на царство! – орали третьи.

– Петр наш царь! – ревели четвертые.

Волков взял мегафон:

– Люди, слушайте меня. Царица Софья, государыня наша, объявляет сегодня день веселья по случаю ее коронации. Выпейте же как следует, кто испытывает жажду, поешьте все, кто голоден, повеселитесь те, кто мыслями мрачен и сердит!

Толпа одобрительно зароптала. Мегафон все приняли за обычный рупор, так что никаких непоняток не произошло. Отворились ворота Спасской и Никольской башен, и из них Ревенанты принялись выкатывать бочки с пивом, вином и водкой.

Патрик Гордон, жить которому оставалось ровно год, привел в девять утра свой полк к Красной площади и был допущен к царице. Шотландец каким-то сверхъестественным чутьем учуял сильнейшего и, как девять лет назад, переметнулся к нему. В данном случае – к ней.

Его солдаты выносили на лотках калачи, пряники, пироги. Несколько человек разжигали костры, на которых должны были жариться цельные туши быков и свиней. Птицы и вовсе натащили великое множество. Им на колодах рубили головы, тут же бабы из числа добровольцев-волонтеров их ощипывали и потрошили, тут же их начиняли: гусей – яблоками и орехами, кур – маслинами и вишнями, уток – рисом и капустой.