Путь героев

Королева Аквилонии внимательно оглядела старшего отпрыска и, придя к каким-то выводам, удовлетворенно кивнула.

— Мне сказали, ты отлично держался во время церемонии. Конан доволен больше всех, пусть и пытается это скрыть. Наконец-то он получил убедительное доказательство семейного сходства.

— Я старался, — Конни поймал себя на том, что вот-вот разревется, и с силой прикусил язык.

— Верю, — мягко сказала Дженна. — Я горжусь тобой и одобряю твой поступок… хотя по-прежнему не могу согласиться с твоим выбором. Я говорила и повторяю — одари своей благосклонностью какую-нибудь иную девицу.

— Ма-атушка, — укоризненно протянул Коннахар. — Помнится, ты обещала не вмешиваться в мои отношения с баронеттой Монброн!

— Раньше ты не встревал из-за нее в драки, — возразила королева.

— Но ведь я победил!

Зенобия сокрушенно вздохнула:

— Нет, ты даже хуже своего отца. Боюсь загадывать, какой ужас начнется во дворце, когда подрастут Лаэг и Диса… Астрологи лгут — мне не суждена мирная старость в кругу семьи. Ладно, герой, наслаждайся заслуженной карой, — она поднялась, одергивая длинный плащ. — По-моему, твои друзья вынашивают замысел устроить тебе побег. Ожидай запеченных в пирогах шелковых лестниц и напильников между книжных страниц. Прекрасной Айлэ я передам, что все твои помыслы — только о ней.

— Ты не знаешь, как обошлись с Эвье Коррентом? — на всякий случай осведомился Конни.

— Знаю. Он тоскует за решеткой в другой части подвала. Его приговорили к десяти дням заключения, — Дженна постучала по двери, чтобы ее выпустили, и повернулась к сыну: — Не грусти, Конни. Семь дней — не семь лет. Твоя жизнь не кончена, она только начинается. Скоро увидимся. Кстати, я на всякий случай захватила те книги, что лежали в твоей комнате. Расскажешь потом, отчего тебя так волнует происхождение рабирийцев?

Идя по коридору за тюремщиком, королева украдкой всхлипнула и раздраженно вытерла глаза краем торопливо извлеченного платка. Зачем дети так быстро взрослеют? Не успеешь оглянуться, а они уже перестали быть несмышлеными малышами и больше не слушают твоих слов, разве что из вежливости.

Она поднялась по слабо освещенной лестнице, наклоняя голову, чтобы не удариться о низкий потолок. Свернула в боковой коридор, выводивший в старую крытую галерею между казармами королевской гвардии и первым этажом дворца. Ей редко пользовались, и Дженна надеялась, что ее визит в тюрьму останется незамеченным. Мианта Тилинг должна отвечать любому визитеру, что Ее величество Зенобия Канах пребывает в расстроенных чувствах и не желает никого видеть…

— Ой!

За поворотом Дженна едва не налетела на человека, подпиравшего стену и явно ожидавшего ее появления. Завидев торопившуюся женщину, он удовлетворенно крякнул и преградил ей дорогу, заявив:

— Вот и попалась. Куда ты ходила, дорогая? Госпожа Мианта строила такие честные глаза, уверяя меня в твоей немощности, что я ей сразу не поверил. Будешь признаваться?

— Не буду, — мрачно буркнула Зенобия. — Ты узурпатор и безжалостный тиран. Заточить собственного ребенка в подземелье! Не могла же я оставить его пропадать в одиночестве, без материнской поддержки!

— Ему нужна не твоя поддержка, а славная трепка, — добродушно поддразнил жену Конан. — Хорош малый ребеночек — избить до полусмерти четверых пьяных обормотов только потому, что они ляпнули гадость о его подружке!

Королева Аквилонская поджала губы, всем видом показывая, насколько она презирает такой способ разрешения трудностей, и осведомилась:

— Долго ты собираешься его там держать?

— Ровно седмицу, ни днем больше, — заверил ее Киммериец. — Что касается дальнейшей судьбы Конни… Я кое-что придумал, но мне нужен твой совет. Идем, по дороге поговорим.

— Внимаю, — Зенобия поневоле заинтересовалась. Дослушав, негромко рассмеялась: — Это не наказание, а поблажка. Думаешь, он справится?

— Конечно, — самоуверенно отозвался Конан. — Чей он сын, в конце концов?

10 день Третьей весенней луны.

По расчетам Конни выходило, что сидеть взаперти ему оставалось совсем недолго, всего один день. Однако ему выпало маленькое послабление. Вскоре после восьмого послеполуденного колокола (Конни слышал его размеренные удары, долетавшие сквозь толщу стен) скрипнул поворачивающийся ключ в замке, заскрежетал засов и в камеру заглянул Грельго, старший из тюремных надзирателей. За время вынужденного безделья Конни познакомился и с ним, и с тремя его помощниками, выслушал уйму рассказов о тяготах службы и с десяток неизбежных историй о неугомонных призраках былых обитателей подвалов под гвардейскими казармами.