Путь героев

Айлэ молча кивнула. Девушка стояла, прислонившись плечом к витой колонне террасы, и чуть исподлобья смотрела на плотную шелестящую завесу дождя. Конни так и не научился угадывать, о чем она думает. С самого начала их знакомства ему казалось, что рабирийка в любой миг может исчезнуть, обернувшись вышитой фигурой на гобелене или резной статуэткой. Словно ее создал рассеянный кудесник, забыв придать своему творению чуточку вещественности, и единственное средство удержать ее в мире людей — прикоснуться и не отпускать.

Вместо этого молодой человек прокашлялся и осторожно начал:

— Давно собирался спросить… Это никак не повлияет на мое отношение к тебе, просто мне очень важно знать. Не захочешь отвечать, так сразу и скажи. Глупо, наверное, прозвучит, но…

— Пока услышанное мною туманно и крайне многословно, — с легкой ехидцей заметила девушка.

— …Как ты относишься к своему происхождению? — брякнул Конни. — К тому, что ты — гуль?

В глубине души он приготовился к вежливым отговоркам или огорченному молчанию, но Айлэ отозвалась сразу, будто давно продумала ответ:

— Полагаю, с таким же смирением, как лошадь относится к тому, что природа дала ей четыре ноги. Или кошка — к способности мяукать. Или оборотни из Пограничья — к причудливому обстоятельству, что половина их души навсегда принадлежит зверю, а другая — человеку. Живу с этим, и все, — она быстро взмахнула тонкой рукой, вычертив некую всеобъемлющую окружность. — Родись я обычным человеком, моя жизнь стала бы гораздо проще, но коли невозможно изменить собственную природу, остается два выхода. Умереть… или приспособиться. Худой мир лучше доброй ссоры — так ведь говорят? Или ты имел в виду нечто другое? Честный ответ подразумевает взаимную честность. До меня дошли слухи, будто ты разыскивал в библиотеке замка книги об истории нашего народа. Можно узнать, с какой целью?

— Хотел разузнать о вашем жутком Проклятии, — не без заминки признался Коннахар. — А выспрашивать у тебя не хотелось.

— Проклятие Рабиров, — яркие зеленые огоньки на миг погасли, Айлэ зажмурилась. — К сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Я ничего о нем не знаю. Оно было создано в очень давние времена и якобы продолжает существовать до сих пор. Самое забавное в том, что почти никто из рабирийцев не вспоминает о нем как о тяжком грузе, довлеющем над целым народом.

— Привыкли? — догадался Конни.

— За столько столетий или тысячелетий привыкнешь к чему угодно, — беспечно пожала узкими плечами девушка. — Скажи, что на самом деле тебя беспокоит? Раньше ты меня ни о чем подобном не расспрашивал.

— Раньше я никак не мог поверить, что ты — не моя выдумка или сновидение, — наполовину в шутку, наполовину всерьез признался молодой человек. — Теперь я немного поумнел и начал беспокоиться по совсем иному поводу. В следующем году мне исполнится шестнадцать лет, и тогда…

— Мы с тобой, как нарочно, родились точно в кануны праздников, — задумчиво проговорила рабирийка. — Ты — на осеннее равноденствие, я — на День весны. С сегодняшнего дня мне уже семнадцать. Почти взрослая девица по счету людей, и все еще ребенок — по счету гулей.

— Кстати, к вопросу о днях рождений, — Конни с преувеличенной тщательностью обшарил карманы, пока не отыскал плотный бархатный футляр, целый вечер напоминавший о себе, точно завалившийся за подкладку уголек. — Это тебе. С моими наилучшими пожеланиями, само собой.

— Что там? — с любопытством спросила девушка, приоткрывая овальную крышку.

— Забыл. То ли парочка медных сережек, то ли голубой алмаз из сокровищницы короны. Если увидишь алмаз, имей в виду — завтра его придется непременно вернуть обратно.

Беззвучно хихикнув, Айлэ двумя пальцами осторожно вытащила наружу цепочку холодно поблескивающих в темноте изумрудных капель. Похоже, у нее захватило дух от удивления, и в тишине, предвещавшей наступление долгожданного и самого приятного мгновения тоскливого вечера, отчетливо прозвучал обрывок фразы, раздавшейся за спиной Конни.

— …не понимаю, отчего до сих пор ее не выставят вон? Уже весь город судачит, будто она околдовала наследника. А королю словно дела нет до позора династии!

— Должно быть, она в самом деле умеет выделывать нечто, недоступное даже твоим искушенным знакомым из веселых домов Правого берега, — иронично откликнулись в ответ. — Я слышал, уроженки Рабиров способны посрамить любой трактат о способах наслаждения… Кстати, по завершению пытки торжествами я собираюсь навестить заведение мамаши Тавалы. Знакомства с гульскими красотками не обещаю, но человеческие там выше всяких похвал. Кто со мной?

Компания вышла на галерею совсем недавно и не слишком заботилась о том, чтобы приглушать голоса. Коннахар без труда узнал восторженного почитателя заведения госпожи Тавалы — Вигерена, молодого офицера королевской стражи — и ответившего ему Эвье Коррента:

— В следующем году этой истории наверняка суждено благополучно окончится. Всему поставлен свой предел, даже терпению такого человека, как наш правитель.