Путь беглеца

— Ладно. — Никаниэль решил предпринять еще одну попытку. — Видишь ли, мы с твоим дедушкой договорились, что он продаст мне ботинки, но он очень устал и уже лег спать. Скажи, может быть, дома есть готовая обувь для продажи?

На этот раз мальчик утвердительно кивнул головой и пошел обратно внутрь дома. С облегчением выдохнув, эльф поднялся по короткой трехступенчатой лестнице и зашел следом.

Внутри ему сразу бросился в глаза изрезанный деревянный стол с несколькими нехитрыми приспособлениями для изготовления обуви. Там же лежали различного размера лоскуты ткани и кожи, шнурки, шерсть и красивые, почти доделанные женские башмачки.

У дальней стены обнаружился стеллаж с уже готовым товаром. Не так, чтобы много, но Ник без труда подобрал себе подходящую пару и, взяв кучей лежавшие там же обмотки для ног, наконец обулся.

Ботинки оказались более чем простыми, без твердой подошвы, но зато кожаные и с теплой стелькой. А благодаря завязкам плотно прижимались к голени и не норовили слететь даже при беге.

Не забыв про Малема, беглый принц выбрал еще одну такую же пару и вновь обратился к мальчику:

— А ты знаешь, сколько твой дедушка берет монеток за такие сапожки?

Ребенок молча пожал плечами.

— Что ж. Ладно. Обещаю дать честную цену. Хорошо?

Внезапно мальчик подбежал к Нику и обнял его, прижавшись к ноге.

От неожиданности молодой эльф совершенно растерялся. Мало того что он ни разу за всю жизнь не имел никаких дел с детьми, они, конечно же, его еще и никогда не обнимали.

Когда первое удивление прошло, Никаниэль почувствовал странное тепло, зарождавшееся где-то в груди и распространявшееся по всему телу. На его лице невольно возникла улыбка, и он осторожно погладил ребенка по голове.

— Ну все, иди спи. — ласково сказал он мальчику. — Завтра похвастаешься дедушке какой ты у него помощник.

Ребенок радостно кивнул и ушел куда-то вглубь дома.

Беглый принц шумно выдохнул и задумчиво почесал голову. Еще немного постояв, расчистил место посреди рабочего стола и оставил на самом видном месте приличную горсть меди, скорей всего немного большую, чем стоило все что он взял.

Сложив покупки в мешок с припасами, Ник вышел обратно в сени. Там, мирно посапывал все еще мокрый сапожник. Не чувствуя по отношению к нему больше никакого раздражения, эльф спокойно прошел мимо и, скрипнув входной дверью, оказался на улице.

Снаружи было весьма прохладно, но Никаниэля по-прежнему грело необычное тепло, подаренное объятьями ребенка. Глупо улыбаясь самому себе, он сел на лавочку на берегу реки и попытался разобраться в своих эмоциях.

Что за странное чувство? Будто внезапно нахлынувшее счастье. С чего вдруг такие нежности? Нормально ли это для человеческих детей? Или для любых детей? Эльф не припоминал, чтобы в детстве он пытался обнимать всех слуг подряд. Но какие же необычные ощущения! Наверное, все-таки, дело в том, что человеческие дети еще совсем не умеют контролировать свойственные их расе эмоции, и мальчик каким-то образом умудрился ими поделиться.

Размышляя подобным образом, беглый принц постепенно пришел в себя и решил, что пора уже возвращаться к Малему.

Пройдя вдоль реки, он вышел на дорогу и хотел уже было покинуть Акану, как вдруг его взор упал на веревочную переправу, наведенную на месте сгоревшего моста.

Острое чувство обиды внезапно захлестнуло молодого эльфа. Он бросил взгляд на другую сторону реки, где невежественная толпа сожгла ни в чем не повинную девушку, где пленили и собирались сжечь его самого, где грубо отобрали его вещи и деньги на воскрешение возлюбленной.

Коснувшись рукой затылка и ощутив боль от еще не прошедшего ушиба, Никаниэль достал нож и принялся резать верхнюю веревку временного «моста».

С ней он справился довольно быстро. Скользнув по земле словно змея преследующая добычу, она быстро оставила этот берег и повисла с другой стороны, мерно покачиваясь вторым концом в быстром течении реки.

Нижний канат оказался значительно толще, но и его Ник уже почти перепилил, когда, вдруг, со стороны кабака раздался возмущенный крик:

— Эй! Ты что там делаешь? Стража! Стража! Сюда! Скорее!

Не став бросать начатое, эльф в несколько резких движений добил и эту веревку, и она тут же присоединилась к своей подруге на другом берегу. Две части города вновь оказались отделены друг от друга.

Тем временем принца уже окружила высыпавшая всей толпой из таверны стража. Люди пьяно пошатывались и не совсем твердо стояли на ногах, но их оказалось слишком много.

Лишь некоторые из них держали в руках оружие, остальные взяли с собой лишь факелы, а один и вовсе пришел с кружкой, прихваченной из таверны. За их спинами стояли несколько горожан, тоже выбежавших на крик.

— Ах ты урод! Отрыжка кфхана! Ты что, гад, наделал?! — вперед вышел, слегка покачивавшийся здоровяк с мечом в руке. — Да ты знаешь с каким трудом… Держите его, парни!

Справиться с такой толпой в одиночку без серьезных жертв не представлялось возможным, и Никаниэль подумывал уже было прыгать в реку, как вдруг из-за спины у людей послышался конский топот и стремительно приближавшийся крик:

— Э-ге-ге-ге!