Пустынник Агафон

Надо ли говорить, что и сестрин пятак оказался в Генкином кармане!

Послышался густой кашель. Он давал знать, что папа проснулся, оделся, позавтракал и собирается в свою контору.

— Ну, Ленуся, желаю тебе всяческого благополучия и удачи! — забасил он, зайдя к дочери и целуя ее в лоб.

— К черту! К черту! — всхлипнула дочь. — Я ведь, папа, все окончательно и бесповоротно забыла!

— Ничего, вот придешь в школу, успокоишься и все вспомнишь. Ты у меня девочка умная.

Лена, продолжая хныкать, ушла. А папа тоже вдруг заприметил Леночкины туфли. Он порылся в кошельке, достал полтинник и засунул монету за подкладку той же туфли.

Крепко зажав в кулаке добытые монеты, Генка крикнул:

— Мама, я пойду!

— Ступай, ступай, — отозвалась из кухни мать. — Но через час возвращайся, кофеем тебя напою.

«Нуждаюсь я в вашем кофее!» — фыркнул Генка и вихрем помчался по раскаленной улице.

...Последний экзамен Лена сдала отлично.

— Видать, выручил тебя мой пятачок-то! — воскликнула соседка Марья Павловна, утирая платочком радостные слезы.

— Ваш пятак? — удивилась Лена.

— Ну да, который я в твою беленькую туфлю под пятку засунула. Как говорится, на счастье.

Лена недоуменно пожала плечами.

— Так это я сама положила!

— И я тоже, — вмешалась в разговор мама, — только Леночка свои старенькие лодочки надела. Белые туфли ей немного жмут.

Папа взял правую туфлю дочери и внимательно ее ощупал.

— Странно, — заметил он, — и непонятно. Я, признаться, на счастье Леночке тоже сюда монету положил. Где же она?

И все, не сговариваясь, взглянули на Генку.

— Геннадий! — Голос у папы был официально сух. — Куда девались монеты из этой туфли?

— Куда девались? — отозвался Генка. — Так я на них мороженое купил. В порядке борьбы с пережитками и колдовством.

— Все ясно, — грустно сказал папа, расстегивая ремень. — Придется, видно, в упомянутую борьбу внести кое-какие коррективы. А ну...

— Хорошо, бей! Только имей в виду, я нынче же напишу письмо в «Пионерскую правду». И озаглавлю его так: «За что меня выпорол папа (в порядке дискуссии)».

Все громко ахнули. Папа медленно опустил ремень.

Как мы убивали время

Как в сказке

В повседневной жизни мы довольно часто сталкиваемся со сказочными ситуациями. Право, куда чаще, чем следовало бы в наш просвещенный век кибернетических машин и транзисторных радиоприемников. Вот вам самый свежий пример. Гулял я однажды по улице. Прохожу мимо кафе «Белая ворона» и вдруг вижу: выходит оттуда Ваня Махоткин, друг моего незабвенного детства, тот самый, кого мы в школе ласково называли «Бурачок» — за тучность и свекольный румянец щек. Я радостно завопил:

— Бурачище, привет!

Ваня озадаченно всмотрелся в меня, потом просиял:

— Здорово, Пончик! (Это мое школьное прозвище.) Вот так встреча! Ты еще не ужинал?

— Нет.

— Тогда приглашаю тебя на шашлык. Пальчики оближешь. Нет, не в этом кафе, а на другой улице, неподалеку. Пошли!

Пришли мы на соседнюю улицу. Зашли в кафе «Созвездие Андромеды». Ваня, видать, здесь завсегдатай. Раскланиваясь на все стороны, он прошел в маленький зал и поманил пальцем девушку-официантку.

— Записывай, Дуняша, — деловито командовал Бурачок, — сообрази нам бутылочку коньяку, марочного, разумеется, и скажи повару, чтобы зажарил пару шашлыков. Да грибков маринованных подай, да колбаски...

Я беспокойно завертелся на стуле.

— Зачем нам столько? — упрекнул я приятеля. — Один коньяк стоит бог знает сколько.

— Не волнуйся. Мы поужинаем, как в сказке. Вот эта штука, — он указал на покрывавшую его затылок пеструю бухарскую тюбетейку, — у меня волшебная.

Наелись мы, что называется, до отвела. Бурачок спрашивает:

— Может, еще по шашлыку трахнем? Не хочешь? Тогда гляди и удивляйся. Эй, Дуняша!

Подошла официантка. Ваня приподнял свою тюбетейку и игриво покрутил ею над головой.

— В расчете? — спросил он с наглой улыбкой.

Официантка почтительно склонила голову.

— Сполна?

— Конечно, Иван Егорович, сполна.

Я недоуменно хлопал глазами. Действительно, ситуация типично сказочная. Я сказал об этом Бурачку.

— Сказка — чепуха! — захихикал он. — В сказке мужик, желая разыграть барина, заранее оплатил трактирщику расходы. А я не потратил ни копейки. Типичное волшебство, и почти никакого мошенства!

Тут его подозвал кто-то, и он убежал, оставив на стуле свой волшебный головной убор. Я с уважением взял его в руки. Тюбетейка как тюбетейка, а какую силу имеет!

Прошло двадцать ужасных минут. Ванька не показывался. Меня стала бить мелкая дрожь. А что, если Бурачок вовсе не явится? Но подошла Дуняша и передала, что звонил Иван Егорыч, он задерживается, я могу идти домой, захватив забытую им тюбетейку.

— Скажите. — робко пролепетал я, — сколько... этого... с нас причитается?

— С вас? — удивилась Дуняша. — Ни копейки.

Ого, а тюбетейка-то, оказывается, и вправду волшебная!

— Ну, коли так, — весело сказал я, напяливая тюбетейку себе на голову, — то закачусь-ка я сейчас в кафе «Белая ворона» на весь вечер. Гулять так гулять! Попользуюсь волшебной тюбетейкой.

Дуняша улыбнулась и, нагнувшись ко мне, доверительно сказала: