Читаем Пустыня внемлет Богу полностью

Зал замер. Такое бывает, но очень редко: идут в рост и, главное, без подарка.

Кажется, властитель не менее удивлен. Обычно каждая группа объявляет себя. Тут же, не дожидаясь, нетерпеливо спрашивает неожиданно скрипучим невыразительным голосом:

— Кто вы? Ваши имена? — Глаза его мгновенно выделяют Моисея, смотрят на него в упор.

Говорит Аарон, явно с подачи Моисея:

— Мы — Аарон и Моисей, представители евреев. Бог наш призвал нас. Зная доброе сердце повелителя миров, мы просим: отпусти наш народ в пустыню на три дня пути — принести жертву Богу нашему, чтобы не поразил нас язвой или мечом.

Шум и шорох прошел по залу, из всех возможных щелей высунулись хари. Глаза их, подобно подзорным трубам, вылезли из орбит и оцепенели.

Повелитель сегодня явно в шутливом расположении духа, спрашивает:

— Кто ваш бог?

— Бог Израиля.

— Богов Аммона и Моава, богов Сидона знаю. А о вашем боге, как его… Израиля, слыхом не слыхал. Молод он или стар, сколько городов захватил, сколько царьков на колени поставил? Сколько у него колесниц и пехотинцев? Вот у меня колесницы, копьеносцы, лучники, и потому я — бог.

— Сила нашего Бога, — начинает, заикаясь, Моисей, и Аарон подхватывает его слова, — заполняет весь мир. Он был до Сотворения мира и будет после него, Он вдохнул душу во все живое в мире.

— И в меня тоже? — удивился правитель Кемет, и опять глубокий вздох потрясает зал, ибо не знают, смеяться или кричать «позор»: и то и другое в этот миг пахнет смертью, и многие в зале проклинают про себя тот миг, когда любопытство пригнало их во дворец: сейчас бросятся на всех и упекут в тюремные подвалы только за соприсутствие.

— Всех, — выговорил Моисей.

— Ну и как он выглядит, ваш бог, каковы его деяния? — Властитель явно начинает терять терпение.

— Невидим Он и вездесущ, — продолжает Аарон, — сотворил небо и землю. Голос Его подобен языкам пламени — рушит горы, разламывает скалы.

— О, мне очень такой бог нужен, правда, каменотесы?

— А-а-а-а, — проносится единым выдохом по залу: еще бы, в этот миг все здесь каменотесы.

— … Лук Его — пламя, стрелы — языки огня, копье — факел, щит — облака, меч — молния. Он сотворяет холмы и горы, покрывает их травами, вносит зародыш в чрево женщины и выносит младенца на белый свет, возносит и свергает царей…

— Ну, хватит, — голос властителя становится неожиданно гнусавым, — все это сказки для детей. Вы же сами сказали, что я — повелитель миров. Так оно и есть. Я сотворил себя и великую, непобедимую страну Кемет. Я сотворил поднебесную реку Нил. Захочу — поверну его течение вспять. Вы боитесь, что бог ваш накажет вас язвой и мечом. Язву я вам обещать не могу, но меч у меня всегда наготове. Вы говорите о трех днях. Я могу это решить в несколько часов, но пошлю ваше племя туда, куда я пожелаю. Например, в южную пустыню — ломать скалы в каменоломнях с помощью вашего бога, рассекающего горы, или в пустыню северную, но в кандалах — добывать медь и бирюзу. Вы испортили мне праздник. Я давно потерял терпение. Вы что, забыли, что вы — рабы, но к тому же неблагодарные и жестоковыйные? Кончайте мутить ваш народ, отвлекать его от работы. Ступайте и благодарите меня, а не вашего бога, что из уважения к сединам вашим тут же не надел на вас оковы и не швырнул в тюремный подвал. Попробуете еще раз прийти — пеняйте на себя.

<p>2. Ночь бдения</p>

К ночи тяжкая весть разносится по низине: властитель Кемет приказал своим производителям работ не выдавать евреям солому для выделки кирпичей, норму же дневную увеличил. Солому придется искать самим.

Еще с утра, когда Моисей лишь собирался во дворец, день обещал быть ветреным. Когда же они возвращались, безмолвные и подавленные, и Аарон, который достойно вел себя перед фараоном, выглядел совсем растерянным, а у старейшин тряслись головы и руки, ветер уже разгулялся вовсю: как пес, завывал и хватал за пятки.

— Нас не тронут, — бодро, не заикаясь сказал Моисей, но никто из бредущих с ним уже не верил ему, и все стали еще усиленней озираться.

Теперь, к ночи, ветер совсем сорвался с цепи, особенно поверху. В низине же он порывами приносит невыносимую смесь запахов пойменной гнили, застойной воды и болот, но еще более невыносимые пригоршни слухов в смеси со всплесками криков, женского плача, истерических причитаний. Слухи возникают неизвестно откуда, стучат дверьми, расшатанными костяками хибар, сочатся сквозь стены, бормочут голосами за пределами любого видимого пространства: отсутствие соломы еще полбеды, а вот кто-то сам видел, как целые вереницы телег едут в сторону низин, ведь фараон слов на ветер — да еще такой остервенелый — не бросает: всех ночью увезут в каменоломни южной пустыни, и тогда выделка кирпичей покажется детской забавой; а хибары сожгут, кстати, давно не было такого ураганного ветра; да что там, уже подожгли с краю — видите языки пламени? Успокойтесь, вовсе это и не пожар: это египетские молодые «волки», ну, сынки зеленщиков и мясников, примчались на своих колесницах, размахивают факелами, вопят в один голос: «Смерть евреям!»

Перейти на страницу:

Похожие книги