Пустыня смерти (СИ)

— Почему ты согласился на эту работу?

— Шантаж, — отозвалась я равнодушно. — А что?

Кит промолчал. Видимо, откровенность за откровенность не входила в его планы. Из собственной небольшой барсетки, введённой в моду шаманами лет так двадцать назад, он вытащил узкую скатку карты. Объяснять ничего, кстати, тоже не стал. Просто через несколько минут, когда я, поглядывая в сторону лорда Вессена, начала думать о том, не стоит ли попробовать его разбудить, положил эту карту передо мной.

— Смотри.

— Смотрю, но ничего не понимаю, — призналась я легко, разглядывая мелкие значки непонятного мне вида.

— Это особые значки, — с неохотой, но все же отозвался Кит.

Ага, кажется, я поняла. Это их — особый шифр, таких как он — палачей, убийц, и по идее показывать эту карту мне он и не собирался. Но перспектива потерять время в поселении беглых рабов оказалась достаточно весомой, чтобы нарушить или собственные планы, или непрямой приказ лорда Хана.

— Понял, — кивнула я, — итак. Особые значки, что они должны указывать? Точнее, какой вывод на их основе можно сделать?

— Есть безопасная дорогая. Вот здесь, левее…

— Там где вот этот череп барана? — ухмыльнулась я. Этот интернациональный значок был знаком и змеиным проводникам. — Там же могильники.

— Да. Там могильники. Но ха-змей там нет, не водятся.

«Правильно, мы совсем что ли дураки там лазить? Там есть слабомертвые и сильномертвые, а нам ещё жить хочется».

Закинув голову к нависшему надо мной Тайпану, я мысленно спросила:

«Что ещё за выражение такое? Слабомертвые… Сильномертвые? Никогда не слышал».

«Ещё бы. Даже змеиным проводникам эту тайну стараются не открывать без острой необходимости. Это наш могильник. Когда ха-змея понимает, что умрёт, она приползает сюда».

«И? Пока не вижу проблемы, из которой можно делать большое дело».

«Могильники эти», — сбоку от меня возникла огромная морда Мамбы, — «были созданы не нами, а вашими шаманами. Перед своей смертью, ха-змей становится очень агрессивен. Перестаёт слушать разум, больше не разбирает, кто «свой», кто «чужой». Свитки, которые вы люди ставите в наши тела, перестают действовать. И шаманы, ваши самые сильные шаманы позаботились о том, чтобы змей, войдя однажды на этот могильник, больше не мог его покинуть. Но… ты знаешь, что делают сильные чувства со свитками?»

На этот раз я серьёзно задумалась. Кажется, дед что-то говорил. Нет, точно, он начал мне что-то объяснять, но спохватился буквально на середине фразы и скомкал разговор.

«Дед посчитал, что это знание для меня либо слишком рано, либо я пока ещё не готов его осознать».

«Значит, придётся объяснять нам…» — Мамба качнул мордой вверх-вниз, потом взглянул на подползшего ближе Крайта, своим гладким боком отодвинувшего от меня Кита.

Чудные ха-змеи! У меня почему-то такое ощущение, что они вот сейчас таким образом меня защищают… И придёт же в голову чушь!

«Итак?»

«Свитки базируются или на свитках, или в драгоценных камнях. Это знаешь?»

«Конечно. И сам пользуюсь», — согласилась я.

«Хорошо… Будет проще. Когда свиток на бумаге, что тогда?»

«Хранится плохо. Если повредится свиток, то и само зачарование уходит, как вода в песок. Приходится или хранить, как зеницу ока, ну, или проще», — немного цинично добавила я, — «использовать свитки или для долгосрочных ключей, уничтожающих свой носитель после применения, или использовать их как одноразовые ключи».

«А если драгоценный камень?» — наклонился ко мне Мамба.

«Дорого. Но зато безопасно. Ключ не портится, окружающий мир на него никак не влияет», — отчиталась я, начав испытать удовольствие от этой своеобразной беседы. Подобное было с дедом, когда он начинал объяснять мне что-то очень интересное.

«А вот здесь ты не пра… В общем», — Тайпан помотал мордой, — «немного здесь не так. Если на свитки на бумаге влияет окружающий мир физический, то на драгоценные камни влияет мир нематериальный. Другие свитки-ключи. И что более важно — эмоции. Эмоций ха-змей более яркие, чем у людей, хотя и возможный спектр их меньше. Вы, люди, испытываете любовь, похоть, страсть, нежность — мы можем только любить. Вы радуетесь, счастливы, на подъёме — из-за удачи, мы можем только радоваться. Вы можете ненавидеть, возмущаться, гневаться, злиться, сердиться — мы только ненавидим. Но если представить… Зеон?»

Я буквально сев на песок, смотрела на Тайпана с непониманием в глазах:

«Вы точно ха-змеи?»

«Точно, точно», — длинный раздвоенный язык скользнул около моей щеки, словно порывом воздуха стегнуло. Не время.

«Ладно», — смирилась я. — «Дальше. А… Нет. Понял. Ваши эмоции настолько сильны, что они начали влиять на драгоценные камни, которыми были замкнуты ключи?»

«Да», — Мамба взирал на меня не то одобрительно, не то умилённо, что на фоне того, о чём он говорил всего минуту назад, смотрелось очень… дико? Не знаю, я не могла даже мысленно подобрать слова, чтобы понять, что не так с этими тремя ха-змеями. И почему меня так и тянет назвать их братьями?!

«К чему это привело?»

«Вообще, возможно несколько вариантов исхода. Разрушение чар. Ослабление чар. И самое плохое — их искажение».