Пустота внутри. Что значит быть нарциссом?

«Эта гипотеза открывает направление исследования, которое однажды может оказаться крайне важным для нашего понимания патологических процессов, поскольку слияния могут быть преодолены и тогда вполне можно ожидать, что такие состояния разделения инстинктов могут привести к серьезным последствиям для адекватного функционирования. Однако, эта точка зрения все еще является новой. До сих пор никто не предпринял попытки ее практического использования».

Всего лишь через четыре года, в работе «Анализ конечный и бесконечный» (1937), Фрейд возвращается к клиническому применению теории инстинкта смерти к пониманию глубоко коренящихся сопротивлений аналитическому лечению и пишет:

«Здесь мы имеем дело с окончательными вещами, которым нас учит психологическое исследование: поведение двух первичных инстинктов, их распределение, слияние и разделение (defusion). Нет более сильного впечатления от сопротивлений, возникающих во время анализа, чем от существования силы, которая защищается всеми возможными способами от выздоровления и которая исполнена абсолютной решимости сохранить болезнь и страдание».

Фрейд связывает это со своей предыдущей теорией негативной терапевтической реакции, в которой говорилось о бессознательным чувстве вины и потребности в наказании, и добавляет:

«Эти явления дают безошибочные впечатления о той силе в психической жизни, которую мы называем инстинктом агрессии или разрушения в соответствии с его целями и происхождение которого мы находим в первоначальном инстинкте смерти живой материи… Только совместным или взаимно противоположным действием двух первичных инстинктов – Эроса и инстинкта смерти – и никогда только одного или другого – мы можем объяснить богатое многообразие явлений жизни».

Позже в той же самой работе он утверждает, что мы должны были бы исследовать все случаи психического конфликта с точки зрения борьбы между либидинозными и деструктивными импульсами.

При обсуждении психоаналитического подхода к нарциссическому неврозу в 1916 Фрейд подчеркивал непроницаемость каменной стены, с которой он сталкивался. Однако, когда в 1937 году он описывал глубоко коренящиеся сопротивления аналитическому лечению, он не соотнес напрямую сопротивления в нарциссических состояниях с сопротивлениями в состояниях инерции и в негативных терапевтических реакциях, которые он объяснял инстинктом смерти. Одной из основных причин этого упущения может быть то, что Фрейд основывал всю свою теорию первичного нарциссизма на идее, что индивидуум направляет свое либидо на себя, и что вторичный нарциссизм возникает в результате отвода либидо от объекта обратно к себе – и только после того, как он прояснил свои идеи относительно принципа удовольствия и принципа реальности в 1913 году и соотнес их с любовью и ненавистью в работе «Влечения и их судьба» (1915), он начал понимать, что существует некая важная взаимосвязь между приятными нарциссическими состояниями и ненавистью или деструктивностью, направленными на внешний объект, возникающими при первых столкновениях индивидуума с объектами. Например, в 1915 году он пишет:

«Когда во время стадии первичного нарциссизма появляется объект, вторая противоположность любви, а именно ненависть, также начинает свое развитие».

В той же самой работе он подчеркивает первичное значение агрессии:

«Ненависть, как отношение к объекту, старше любви. Она берет начало от первичного отказа нарциссического Эго от внешнего мира с его потоком стимулов».

Схожее направление мысли можно увидеть во фрейдовском взгляде на принцип Нирваны, который он рассматривал как отход или регрессию к первичному нарциссизму при доминировании инстинкта смерти – туда, где мир, неодушевленное состояние и подчинение смерти равны.

Хартманн и др. (Hartmann et al., 1949), по-видимому, имели такое же мнение относительно идей Фрейда о взаимосвязи агрессии и нарциссизма:

«Фрейд часто сравнивал отношение между нарциссизмом и объектной любовью с отношением между саморазрушением и разрушением объекта. Эта аналогия должна была повлиять на его предположение о сравнении саморазрушения как первичной формы агрессии с первичным нарциссизмом».

Из всего этого становится ясно, что Фрейд должен был осознавать очевидную взаимосвязь между нарциссизмом, нарциссическим уходом и инстинктом смерти, однако, он не проработал это в деталях ни теоретически, ни клинически. Как я собираюсь позже показать в этой статье, я считаю, что эти взаимосвязи имеют важное клиническое значение.

Возвращаясь к вопросу о скрытом переносе в смысле клинических сопротивлений, которые Фрейд (1937) связывал с молчаливой оппозицией инстинкта смерти, важно понимать, что он думал, что эти сопротивления не могут быть успешно преодолены анализом: он, по-видимому, полагал, что скрытая молчаливая агрессия инстинкта не может быть проанализирована до тех пор, пока она не проявится как открытый негативный перенос и что интерпретации ничего не могут сделать, чтобы «активизировать» его.