Пустошь

Спасало меня то, что скорость передвижения у преследователя была не особо высокой – примерно как у идущего очень быстрым шагом человека. Поэтому, пока я бежал, догнать он меня не мог. К сожалению, скорость бега по песку у меня тоже была не очень высокой – далеко оторваться от преследователя не получалось. Я пробегал двести – триста шагов, останавливался, пытаясь отдышаться и прижимая руку к нещадно колющему боку, следил за шевелящимся песком, неумолимо приближающимся ко мне. Когда до него оставалось шагов двадцать – вновь срывался с места, стараясь опять увеличить расстояние.

Перебежки становились все короче, а дистанция, кажущаяся мне безопасной, – все меньше. Часа через полтора такой беготни я уже был на последнем издыхании, и подстегивало меня только то, что вдали виднелся еще один участок земли без песка.

Я добрался до него каким-то чудом. Последние несколько сот шагов я уже не бежал, а шел, стараясь делать это как можно быстрее и постоянно оглядываясь. Шевелящийся песок потихоньку догонял. Тридцать метров, двадцать пять, двадцать… Когда осталось десять, я попробовал снова пробежаться, но почти сразу же остановился – организм бегать больше не мог.

Но я все же дошел до спасительной земли. Отошел немного вглубь и упал на землю. Живой.

Постепенно успокоилось дыхание, а мышцы отошли от суматошной гонки. Можно было двигаться дальше. К сожалению, на этом участке земли никаких луж и верблюдов не было. Зато он тянулся в нужную мне сторону – на юг.

Часа через два медленной ходьбы земля опять закончилась, предоставляя мне нелегкий выбор – вступать на предательскую песчаную поверхность или нет. Уставшее тело намекало на то, что еще одного марафона оно не выдержит. Вдобавок пару раз я замечал неподалеку от себя подозрительное шевеление в песке – хищник отступать не собирался, потихоньку сопровождая меня в моем путешествии.

– А вот хрен тебе, – пробормотал я, отправляясь обратно. Вперед по песку сегодня я точно не пойду, а если уж ночевать, то там, где полоска земли достаточно широка и никакая сволочь меня просто так не достанет.

Остаток дня и вечер прошли за отдыхом и попытками напитать организм энергией. Я сегодня ясно почувствовал всю хрупкость и ничтожность человеческого тела, и мне страстно захотелось его улучшить. Получалось, правда, как и вчера: никак.

Попутно я время от времени зорко осматривал окрестности, но все было тихо и спокойно. Охотник затаился.

С наступлением темноты пришел страх. Я боялся сидеть на месте – вдруг ко мне уже тянутся страшные щупальца. Я боялся отойти в сторону – вдруг именно там меня ждет смерть. Я боялся заснуть – вдруг ко мне во сне подберется чудовище.

Когда вышла луна, я стал бояться еще больше – темнота страшит, но темнота, разбавленная неверным лунным светом, – это нечто совсем уж потустороннее и пугающее.

Как я умудрился заснуть – сам не знаю. Но заснул и даже более-менее выспался.

Страх вернулся вместе с пробуждением. Вчера во время сумасшедшей гонки я боялся до жути, но это был обычный страх, направленный на более-менее видимого врага. Теперь же я боялся всего песка, лежащего вокруг. Хищник мог скрываться везде. Любой мой шаг мог стать последним. Вдобавок я не верил в то, что меня оставили в покое, – а это значит, что сегодня мне предстоит еще одна гонка. И неизвестно, попадется ли на пути еще хоть один спасительный островок.

Этого я боялся тоже. Но оставаться на месте было глупо – добиться этим можно было только смерти от голода и жажды. Которые, кстати, вновь ощущались в полной мере. Да, после пережитого недавно это пока еще было не страшно, но доводить дело до крайности точно не стоило.

Я решился и вновь отправился в бег по пустыне. С содроганием заметив, как шагах в пятидесяти от меня зашевелился песок. Гонка началась.

В этот раз я старался действовать разумнее, не доводя себя до истощения суматошным бегом, а все больше двигаясь быстрым шагом. Какая разница, двадцать метров отделяют меня от преследователя или сто, если, оторвавшись на эти сто метров, я затем буду стоять, дыша, как загнанная лошадь, и смотреть на приближающегося охотника печальными глазами.

Клочок спасительной земли попался довольно скоро. И, что самое радостное, вдалеке виднелся еще один. Интересно, сколько осталось до границы пустыни? Миль пятнадцать-двадцать, наверное. Пара дней пути для моих уставших ног. Хотя, если вот так вот носиться от выслеживающей тебя твари, то и за один можно успеть, да еще и с запасом.

Остаток дня я перебегал с одного участка земли на другой, затем медленно и вальяжно гулял по твердой поверхности, отдыхая… и вновь резвым оленем пробегал очередной песчаный участок. Преследователь в последнее время не показывался, возможно, он даже давно отстал. Но эта пара дней внушила мне такой страх, что оставаться на песчаной поверхности лишнее мгновение было выше моих сил.