Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6

Я категорически отказываюсь позволить тебе раздавить наше «желание».

– Я даю тебе свою силу. Я даю тебе все «тени греха», которыми владею.

То, что я отдаю ей «тени греха», на меня никак не действует. Я по-прежнему могу управлять своими [рабами].

Моя миссия, однако, изменилась.

Задача номер один – избавиться от Кадзуки Хосино, имеющего на нее большее влияние, чем кто-либо другой, и вдобавок обладающего силой уничтожать «шкатулки». Я должен помогать ей жить ради нашего «желания».

– Ты готова? – спрашиваю я, но Ая не обращает на меня внимания. Она смотрит прямо перед собой.

– Я всегда пыталась представить, – шепчет она, – как я могу сделать людей счастливыми, какая «шкатулка» мне для этого понадобится. Счастье – это ведь не то, что я могу создать и скинуть на них. И оно не получится, если дать им жить в раю и освободить от печалей и забот. В конце концов я пришла к выводу, что безущербное блаженство возможно лишь, если ты четко представляешь себе свою собственную форму счастья и идешь к ней, – она бессильно сжимает кулак и произносит с чувством: – Все, что мне было нужно, – сила направлять людей. Не могу поверить, что мне пришлось всего лишь чуть изменить угол зрения, чтобы это понять.

Наконец она поднимает на меня глаза.

– Омине. Я раньше не думала особо над тем, что мы с тобой смотрим в одну сторону, но мое мнение изменилось. Ты научил меня, что такие чудеса возможны… ясно, вот что значит «быть родственными душами».

– Родственные души… да, – отвечаю я и передаю ей «тени греха».

Если вспомнить – когда я дал Синдо несколько «теней греха», мне в голову пришла мысль: лишь истинно сильная натура сможет спокойно впитать чужие «тени греха»; хотя если бы так вышло, это поколебало бы мою уверенность, что я гожусь на роль короля.

– …Хм.

Ая Отонаси с легкостью проглатывает 998 «теней греха».

Так она становится [повелителем] и, как я и планировал изначально, моим 999-м [рабом].

– Омине, – произносит новоиспеченный «владелец» «Тени греха и возмездия». – Спасибо тебе.

Однако ни намека на радость не появляется на ее роботоподобном лице.

✵

Периодически хватаясь за спинки кресел, я с трудом преодолеваю путь до собственного места.

Бессилие тут же набрасывается на меня, повисает тяжким грузом на плечах, высасывает волю двигаться.

Однако отключать голову пока что нельзя.

Теперь, когда Ая стала [рабом], осталось преодолеть лишь одно препятствие, чтобы мои условия победы были достигнуты.

Необходимо доставить сюда Кири – «владельца» «Кинотеатра гибели желаний».

Когда она окажется здесь, я просто пригрожу Кадзу и заставлю его раздавить ее «шкатулку».

«Коконе, я люблю тебя!»

Мой голос звучит из динамиков, я просто не могу не среагировать.

Я уже какое-то время смотрю на то, что происходит на экране; сейчас я в классе, весь в слезах, обнимаю Кири.

Однако Кири лишь стоит в напряженной позе, ее руки свисают, как у безжизненной марионетки.

Позапрошлогодний я повторяет свой крик:

«Коконе, я люблю тебя!»

Так я ее пытал.

Я пытал ее, пытаясь напрямую передать ей свои чувства. В ее пустых глазах появились слезы.

Но мои чувства не достигали ее как любовь; они казались ей продуктом одержимого, больного разума.

«…Не бросай меня, когда я так тебя люблю!»

Должно быть, для нее мои слова звучали как… как угроза, как запрет меняться; как будто я заставлял ее оставаться прежней собой, которую она считала уродливой и никчемной.

Я был ужасен.

Я не мог оставаться таким.

Я должен был изменить мир вокруг нас.

Я должен был преобразовать людей, которые издевались над ней, из-за которых она была в таком состоянии. Не злых людей, от которых необходимо избавляться, – Рино и ее сообщницы не были злыми, – а безмозглых идиотов. Они видят лишь то, что прямо перед их глазами, они не понимают последствий своих поступков. Я должен был исправить это. Если я это исправлю, трагедий, таких, как с Кири, больше не будет.

Коконе Кирино смогла бы оставаться такой, какая была.

Да?

Для справедливого мира.

Ничто больше не имеет значения.

Мое счастье, счастье Кири – не имеют значения.

– …Аах.

Я понял.

Я просто заставлю Коконе Кирино воспользоваться «Ущербным блаженством».

Ее сердце уже разбито, так что она наверняка примет эту «шкатулку». И тогда память Аи сотрется, а воля Кадзуки Хосино будет сломлена.

…Нет ли в этом плане чего-то фундаментально неправильного? Нету ведь, верно?

Как только я подумал о том, чтобы использовать Кири, тут же сам собой придумался легкий способ заманить ее сюда.

Нет, на самом деле все просто. Я ее давний друг и бывший парень – вполне естественно, что я могу придумать уйму способов ее сюда притащить. Скорее уж мне следовало бы подумать, почему мне это не пришло в голову раньше! Я что, незаметно от самого себя сдерживался, или что?

Я [приказываю] одному из моих фанатов-поклонников: «Отправь е-мэйл по этому адресу… – я диктую ее адрес, который давным-давно запомнил наизусть, – и напиши вот что».

Кири не придет, если я просто скажу ей прийти.