Пусть ты умрешь

Она поднесла палец к губам, призывая его к молчанию. И замерла, дрожа и слушая.

— Мой дух в борьбе несокрушим, незримый меч всегда со мной. Мы возведем Иерусалим в зеленой Англии родной.

Она зашмыгала носом, и слезы снова побежали по ее лицу. Ханс-Юрген всегда изливал на нее многозначительные цитаты. Вот и здесь звучала одна из них, его любимая.

— Мы будем искать без устали, непрестанно, и под конец всех исканий придем туда, откуда начинали, и впервые откроем для себя это место. [9]

Это было ее место. Здесь, в церкви. Слушать утихающий звук органа и эхо свадебного гимна, сознавая, как сильно она любила стоящего у алтаря мужчину. И как всегда, будет любить.

Она поняла это только теперь.

И время убегало.

Это должно остановить.

Она сделала глубокий вдох… еще один.

Рой стоял, выпрямившись во весь рост, такой спокойный, такой уверенный в себе. Таким ли его запомнили присутствовавшие на ихсвадьбе? Был ли он и тогда столь же уверен в себе?

Отец Мартин снова заговорил:

— В присутствии Бога, Отца, Сына и Святого Духа мы собрались здесь, дабы засвидетельствовать бракосочетание Роя и Клио, просить Бога ниспослать на них благословение, разделить их радость и чествовать их любовь.

— Мама, а кто они?

Она сжала его руку и снова поднесла палец к губам, призывая к молчанию.

— Брак есть дар Божий в творении, через которое муж и жена могут познать Божию благодать. Он дается, когда мужчина и женщина растут вместе в любви и доверии, они соединяются друг с другом сердцем, телом и разумом, как Христос соединен со своей невестой, Церковью.

Она должна это остановить. Должна найти в себе силы сделать это. Для этого она сюда и пришла.

— Дар бракосочетания сводит мужа и жену вместе в наслаждении и нежности брачного союза…

Она с трудом подавила подступающие рыдания.

— Мама? — Сын посмотрел на нее с тревогой, крепко сжав ее руку.

— …и радостном обязательстве до конца их жизней. Он дается в виде образования семейной жизни, в которой рождаются и воспитываются дети и в которой каждый член семьи, как в хорошие времена, так и в плохие, может найти поддержку, общение и утешение и до зрелости расти в любви.

Слова лились, а она поймала себя на том, что никогда прежде не представляла Роя с другой женщиной. Делающим то же, что он делал с ней. Он был невероятный любовник. Всегда внимательный, всегда старающийся удовлетворить сначала ее и лишь затем получить удовольствие сам. Ни один из тех немногих любовников, что были у нее после, не мог сравниться с ним. И вот теперь, вечером, в каком-нибудь гостиничном номере, он будет заниматься любовью с этой не знакомой ей блондинкой и, разумеется, делать все то, что делали когда-то они. И говорить ей, что они — две половинки целого. А о ней, Сэнди, даже и не вспомнит. Ни о ней, ни о том, чем они когда-то были и что имели.

Если только она не вмешается.

Момент приближался. До него оставалось уже меньше минуты. Отец Мартин продолжал читать речь:

— На такую жизненную стезю вступают сейчас Рой и Клио. Сейчас они дадут свое на то согласие друг другу и произнесут торжественные обеты и в знак сего обменяются кольцами.

Сэнди покрутила свадебное кольцо, которое Рой надел на ее палец почти двадцать лет назад.

— Мы молимся вместе с ними, дабы Святой Дух направлял и укреплял их, дабы могли они вместе исполнять волю Божию до скончания своей земной жизни…

Она сделала глубокий вдох. Сейчас. Ее миг. Шанс изменить свою жизнь. Вернуться к тому, что было раньше. Она сделала еще один вдох. У нее все было готово.

Он уже женат. На мне.

Патер Мартин громко сказал:

— Прежде всего, я обязан спросить присутствующих, знает ли кто причину, по которой эти двое не могут законным образом сочетаться браком.

Внезапно Рой Грейс обернулся и посмотрел назад, прямо на нее. Пристально, сквозь вуаль, прямо в ее глаза.

Она застыла.

Он снова отвернулся к алтарю.

У нее подкосились ноги. Ей даже показалось, что ее вот-вот вырвет. Видел ли он ее? Знает ли, что она здесь? Но откуда? Невозможно. Она проделала весь этот путь, чтобы расстроить свадьбу, но не смогла. Ей недостало сил. Все спуталось, смешалось.

— Обеты, что вы сейчас произнесете, даются в присутствии Бога, который судит все и ведает все тайны наших сердец.

Сэнди крепко сжала руку сына и потащила его, почти бегом, к выходу из церкви, к солнечному свету.

— Мама! — запротестовал он.

Вслед ей звучало:

— А теперь, если кто-то из вас знает причину, по которой вы не можете стать законными супругами, вы должны заявить об этом.

Она остановилась. Прислушалась. С надеждой. С полунадеждой.

— Мама?

— Тсс!

— Рой, желаешь ли ты взять Клио в жены? Будешь ли ты любить, утешать, почитать и защищать ее и, отвергнув прочих, хранить ей верность до тех пор, пока вы оба живы?

Сэнди застыла на месте. Тишина, казалось, длилась целую вечность. И тут она услышала произнесенные шепотом слова, которых так боялась. Тихие, но отчетливые. Словно дыхание призрака.

— Да.

Снова потянув сына за руку, она побежала — спотыкаясь, полуслепая от слез — по церковной дорожке вниз к дороге, а потом вверх, туда, где припарковала взятую напрокат машину.