Пусть смерть меня полюбит

Его неприятно потряс тот факт, что лондонские домовладельцы именуют комнату размером десять на двенадцать футов, с раковиной и плитой в углу мини-квартирой. Он едва мог поверить, что кто-то может всерьез – не то, что честно, – называть два ножа, две вилки и две ложки, купленные в универсаме, «полным кухонным набором», а старый диван и два кресла, покрытые истертыми нейлоновыми чехлами, – «безупречной меблировкой». Пообедав в закусочной – посещение этого заведения стало для Алана интересным новым опытом, – он купил вечернюю газету и транзисторный радиоприемник и прочел газету, сидя на лавочке в Кенсингтон-гарден. В газете писали, что банк «Энглиан-Виктория» предлагает вознаграждение в двадцать тысяч фунтов за сведения, которые будут способствовать аресту грабителей банка и безопасному освобождению его и Джойс. Рядом с ним на скамью присела девушка и стала кормить голубей и воробьев крошками кекса. Она так походила на девушку из фантазий Алана – длинная стройная шея, изящные тонкие руки, черные волосы, прямые и гладкие, как нити шелка, – что он не смог удержаться и постоянно посматривал на нее.

Во второй раз, встретившись с ним взглядом, девушка улыбнулась и сказала, что жалко смотреть, как голуби отгоняют мелких птиц, съедая все лучшие куски, но что тут поделаешь? Им тоже нужно жить.

Ее голос был глубоким, красивым и уверенным. Алан стеснялся незнакомки из-за ее сходства с девушкой из фантазий, которое внушало ему неведомое прежде желание. Была ли она его Еленой? Он нерешительно ответил ей, а потом, раз уж она заговорила с ним первой, и у него был весомый повод для вопроса, он поинтересовался, не живет ли она поблизости.

– В Пемброк-Виллас, – сказала она. – Я работаю в антикварном магазине на Пемброкском рынке.

Алан поспешно продолжил, не желая, чтобы она поняла его неправильно – хотя неправильно ли?

– Я спросил потому, что подыскиваю себе жилье. Просто комнату.

Она прервала его прежде, чем он смог поведать о своих разочарованиях:

– В последнюю пару лет это стало намного труднее. Раньше был хороший способ – покупать вечерние газеты, как только они выходят в продажу, и сразу же обзванивать места по объявлениям.

– Этого я еще не пробовал, – отозвался он, думая, как сложно это было бы, с учетом необходимости звонить с платных телефонов и постоянно иметь при себе кучу мелочи. Потом он подумал о дальнейших ночевках в «Махарадже» и о том, как восхитительно и пугающе было бы поселиться в одном доме с нею.

– Иногда объявления попадаются на специальных досках, – рассказывала она. – Их вывешивают на застекленных стендах возле рынка.

Было ли это приглашением? Она встала, ободряюще улыбнувшись ему. Впервые Алан заметил, насколько изящно она одета, – именно так должна была одеваться черноволосая девушка из его тайных грез. Одежда с обложки «Вог», который он видел в газетных киосках Стэнтвича, но Пэм не могла позволить себе покупать такой дорогой журнал. Замшевый костюм кофейного цвета, длинный шелковый шарф, кожаные перчатки с отстрочкой и шоколадно-коричневые ботинки, блестящие, словно зеркало.

– Могу я вас проводить? – спросил Алан.

– Конечно.

Это был довольно долгий путь. Девушка говорила о том, как трудно найти жилье, и рассказывала смешные истории из жизни своих друзей, как они находили квартиру тем или иным способом, об их трениях с домохозяевами и судами по вопросам квартплаты. Сама она была владелицей квартиры в доме, где жила. Алан понял так, что отец девушки был довольно состоятелен и купил ей это просторное жилье, занимавшее целый этаж. Ее дружелюбная манера общения несколько ослабила его смущение, и он подумал, как замечательно было бы поговорить снова, завести знакомство, пусть даже короткое. Насколько коротким будет это их знакомство?

Возле Пемброкского рынка они расстались.

– Если будете в здешних местах, заходите и расскажите, как вы устроились, – сказала девушка. Ее улыбка была открытой и приглашающей, но не бесстыдной. Алан ничего не имел бы и против последнего. Он был уверен, что она ждет от него вопроса – нельзя ли им увидеться раньше, скажем, нынче же вечером? Но его сковало оцепенение. Он мог ошибаться. Откуда ему было знать? Как вообще можно распознать такое? Она могла быть просто участливой и дружелюбной особой, и любой заход с его стороны, возможно, заставит ее с отвращением развернуться и уйти.

Поэтому он просто ответил:

– Конечно, зайду, вы очень добры.

Он смотрел ей вслед, гадая, действительно ли на ее лице промелькнуло разочарование?