Пусть грянет гром

Мои глаза горят, когда я открываю их и нахожу мою комнату наполненной светом... солнце, должно быть, поднялось, в то время как я паниковал... но это стоит боли, когда я получаю другой проблеск в ее платье.

Ох, ни хрена себе!

Верно... сфокусируйся.

- Я ни за что не позволю им разделить нас, - говорю я ей. - Но, если...

Я не могу помешать себе вспомнить лицо Одри, когда Оз угрожал нам. Я думал, что она выглядела взволнованной, но...

- Если? - спрашивает она.

Я вынуждаю себя сесть, осторожно, чтобы посмотреть на ее лицо вместо многих других мест, на которые я бы с удовольствием посмотрел. - Ты хочешь быть связанной со мной?

- Я... хочу, чтобы ты был счастлив.

- Это не то, о чем я спросил.

Она отводит взгляд, а теперь я серьезно становлюсь взволнованным.

- Ты не передумала, не так ли?

- Нет...

Хорошо, это правильное слово, но то, как она произносит его... подразумевает "но"... не точное утверждение.

- Если что-то изменилось, ты должна сказать мне. Я не... - Мой голос ломается, и я откашливаюсь. - Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что застряла со мной.

Она возвращается ко мне, ее выражение лица невозможно прочитать.

- Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя привязанным ко мне. Теперь, когда ты встретил Солану...

- О, Боже... о чем идет речь?

Я так расслабляюсь, я не могу сдержать смех, когда я хватаю ее и тяну к себе... что оказывается плохой идеей, потому что я все еще без рубашки, и, черт побери, у ее платья такой низкий вырез. Я глубоко вздыхаю, пытаясь вспомнить то, что я собирался сказать, и наконец могу пробормотать:

- Солана - хорошая девушка, но она никогда не будет тобой.

- Но... как ты можешь хотеть быть с девушкой, чья мать убила твоих родителей?

Она опускает подбородок, но я наклоняюсь и тяну его обратно, вынуждая ее смотреть на меня.

- Я никогда не буду винить тебя в этом, Одри. Я даже не уверен, виню ли я твою маму. Особенно теперь, когда она...

Одри закрывает глаза.

- Мне жаль, что не сказал тебе об этом раньше, - бормочу я. - Я не знал, что сказать.

Это слабое оправдание даже мне, но Одри позволяет мне выходить сухим из воды. Она просто сидит там, выглядя такой душераздирающе грустной.

- Хочешь об этом поговорить?

- О моей маме? - Она качает головой. - Нет. Она выбрала свой собственный путь. Но...

- Но? - спрашиваю я, когда она не заканчивает фразу.

Одри вздыхает, опуская глаза к вырезу ее платья. Я пытаюсь не следовать за ее взглядом... но это не легко.

- Что? - спрашиваю я спокойно.

- Я просто... в таком беспорядке. Между моей матерью и Бурями и... - Она снова вздыхает и обмякает. - Солана, настолько прекрасная и симпатичная и...

Есть только один способ остановить это безумие. Я тяну ее ближе и целую ее со всем, что я имею.

Она опускается в мои объятия, открывая губы, когда она прижимается ко мне. Порыв жара заставляет мою голову кружиться, или возможно это от прикосновения кожи к коже. Ее губы проходят вниз по моей шее, и я понимаю, что, если я позволю этому движению продолжиться, я не смогу остановиться... и у нас отчасти заканчивается время. Таким образом с последним рывком воли я целую ее еще раз и отдаляюсь.

- Теперь ты будете считать, что я хочу быть с тобой? - спрашиваю я, усмехаясь, когда вижу, как она задыхается.

Ее улыбка исчезает.

- У тебя могла быть любая.

- Ха! Я серьезно сомневаюсь относительно этого. Я едва ли был хитом с человеческими девочками... и не только из-за тебя, хотя ты определенно не помогала. Но что еще более важно, ты когда-нибудь прекратишь во мне сомневаться? Или чтобы сделать это, я должен вытатуировать твое имя через все мое тело, потому что я действительно не поклонник игл, но я помещу большое "Мое Сердце у Одри" прямо здесь, если будет нужно.

Я провожу рукой по груди.

Она качает головой, и я задерживаю ее, сопротивляясь убеждению поцеловать ее снова, когда шепчу в ее ухо.

- Я выбираю тебя. И если кто-либо когда-либо будет пытаться разорвать нашу связь, то я разрушу их... а затем я буду упорно искать тебя и просить позволить мне сформировать связь снова.

Она улыбается у моей шеи, давая мне гусиную кожу, прежде чем она наклоняет подбородок и шепчет:

- Тогда, что мы будем делать с Озом?

- Я не знаю. Но я не доверяю ему, - шепчу я в ответ, чувствуя себя лучше просто говоря это вслух.

- Я тоже, - признает она через секунду. - Значит. ты не собираешься учить его Западному?

- Я не думаю, что физически могу. Я испытываю желание сбежать просто обдумывая это. Но что относительно остальной части Бурь? Я не знаю, как я буду жить с собой, если я позволю большинству из них умереть за меня...

- Это не твоя обязанность волноваться о других опекунах. - Она прослеживает пальцы вдоль края моего ушиба, позволяя своим искрам ослабить часть боли. - Ты также ставишь свою жизнь на линию... и они знали риск, когда давали свою клятву. Они все знают, что их работа может быть смертельна.

Слово чувствуется, что бросает тень на нас.

Биться до смерти.

Я думаю, что мог отослать их, но я действительно не считаю, что мы с Одри достаточно сильны, чтобы сразиться со всеми Буреносцами. И если Живые Штормы будут свободно гулять по долине...