Пушкинский вальс

     - Ах, Лилия Николаевна! – спохватился он, словно вспомнив, что у старшего библиотекаря тоже имеется фамилия. – Милейшая женщина… Начитанная, образованная, внимательная, безукоризненно вежливая… Ну, и симпатичная очень! – Владислав Георгиевич поймал себя на мысли, что готов говорить о Лилии Николаевне весь вечер напролет. – Очень приятная женщина…

    - Вот и я говорю о том же,- подметила дежурная. – Таких нынче найти трудно. Жаль, на работе ее не ценят так, как она того заслуживает.

    - А это вы о чем? – невольно насторожился Владислав Георгиевич.

    - Она не терпит варварского отношения к книгам, - сказала Надежда Александровна. – И в этом вопросе не знает снисхождения. А есть такие читатели, что… - старушка лишь махнула сухонькой ручкой. – Ну,  и на этой почве у нее случаются конфликты с некоторыми горе-читателями… Те на нее жалуются, а руководство, вместо того, чтобы поддержать своего принципиального сотрудника, еще и ругает ее, выговоры объявляет, поучает ее, дескать – с людьми надо лучше работать… Ну и все такое. В общем, она же оказывается виноватой! Все, как обычно! Все, как и всегда у нас…

   - Вот оно как, - задумчиво протянул Владислав Георгиевич. – Надо же… 

   - Да, к сожалению, так! – вздохнула дежурная. – Ну ладно, не буду о грустном. Жаль только, что  все у нас как-то…- она помедлила, подбирая слово, - как-то не по-людски! И это удручает…Ну, а вы-то почему одну книгу только взяли? Как вам библиотека?..

   - О, просто нет слов! – искренне восхитился Владислав Георгиевич. – Поразительно!

 Такого я не ожидал! Спасибо вам огромное, что подсказали…А одной книги пока достаточно: прочитаю – возьму другую. Впрок набирать незачем, не колбаса ведь…

   -Это вы правы, - улыбнулась дежурная. – Не колбаса…

 …Весь остаток дня он думал о Лилии Николаевне. И за ужином в ресторане, и потом, когда вернулся в номер и отдыхал посреди уютной тишины провинциальной гостиницы. Ее фамилия – Гончарова…Лилия Николаевна Гончарова… Звучит поистине классически! И как подходит ей! Весь вечер он вспоминал ее глаза, ее голос, ее волнующую походку… Его безумно восхищала ее стать, ее фигура, ее руки, ноги… А ведь он прекрасно видел, что она далеко не юна – ей явно было хорошо за сорок. Владислав Георгиевич сам рассмеялся своим мыслям: а тебе-то самому сколько? Она моложе тебя лет на десять, а то и больше! Пень старый… все туда же!  И все же: так замечательно выглядеть! Может, занимается спортом? Но тщательно следит за собой – это точно. А интересно… у нее есть кто-нибудь, или…

    Владислав Георгиевич тягостно вздохнул и отправился в душ.

     На следующее утро он встал рано, оделся в рабочую одежду, взятую из дома, захватил кое-какой инструмент и поехал на кладбище. Весь день – тихий и солнечный – он посвятил приведению в порядок могил своих родных, за долгие годы совершенно запущенных. Убрал хлам и старые ветки, прополол огражденный участок от сорняков, иные из которых успели

 превратиться в настоящие деревья. Вечером – усталый, но вполне довольный, он отправился назад в гостиницу. После ужина Владислав Георгиевич читал, и особенно приятно ему было при чтении сознавать, что книгу эту ему лично предложил не кто-нибудь, а сама Лилия Николаевна! Ребячество, конечно, но – все равно приятно…

 Тот же распорядок повторился и на следующий день. Далее Владислав Георгиевич планировал купить краску, кисти, наждак и прочие вещи, необходимые для приведения в порядок памятников и ограды. Чтение книги он закончил вечером третьего дня и на другой день собрался отнести ее в библиотеку. При этом он прикидывал варианты, как он встретится с госпожой Гончаровой, и сердце его сразу начинало биться учащенно…

    Книга ему понравилась. Больше всего поразила убежденность автора, для которого тайны жизни после смерти как таковой, по сути дела не существовало. Согласно его утверждению, в явлении умерших живущим и не было ничего необычного – такое событие выглядело чуть ли не заурядным, и никаким сомнениям в его подлинности попросту не оставалось места. Просто бывают люди, которые не способны воспринимать вибрации иного мира, и тут уж ничего не поделаешь. Не дано - так не дано. Видимо, Владислав Георгиевич к таковым людям не относился… Одновременно он убедился, что живет совершенно неправильно, в чем он, по правде сказать, и сам себя подозревал. Вот только он и рад бы жить иначе, но… как это возможно в окружающем нас мире? Хочешь не хочешь, а мы живем в нем – таком несовершенном и грубом, а раз живем – значит, приходится жить по его законам.

    Владислав Георгиевич принял душ, переоделся в костюм и отправился в библиотеку.

    Едва он перешагнул порог зала, где выдавались книги, как сразу понял: здесь что-то произошло.

   Уже в самом воздухе тяжкой невидимой пеленой висело напряжение. Возле стойки собралась очередь в пять человек,и причиной тому была задержка,которую устроила Лилия Николаевна.