Пушкин и его современники

Совершенно естествен второй этап стиховой драмы Пушкина, так называемые (и неправильно называемые) "маленькие трагедии", данные на основе сценарно сжатого диалога. Черновые заглавия Пушкина - "Зависть", "Скупой" - указывают, как Пушкин переходит к героям классической трагедии. Установка на фрагмент сталкивает Пушкина с фрагментарной английской трагедией Барри Корнуоли и Вильсона. В итоге и здесь Пушкин дает новый жанр классической трагедии, преобразованной в стиле и объеме технического фрагмента. Любопытны в этом отношении проекты названий Пушкина для драматического цикла: "Драматические сцены", "Драматические очерки", "Драматические изучения", "Опыт Драматических Изучений". Первые два подчеркивают жанрообразующую роль фрагмента, вторые два указывают, что стиховой жанр был не только новым, по и теоретически нащупывался. Сила драматических аксессуаров, введенных в самую речь как элемент ее (ср. знаменитую реплику Лауре: "Приди - открой балкон"), так велика, что Пушкин не нуждается в настойчивом проведении одного какого-либо лексического тона, и такие имена, как "Иван" (слуга), такие обращения, как "барин", не разрывают лексической иноземной окраски произведения и вместе с тем доводят ее до минимума, до прозрачности.

Так могли пригодиться как материал автобиографические черты в "Каменном госте" - ссылка Пушкина:

Лепорелло

А завтра же до короля дойдет,
Что Дон Гуан из ссылки самовольно
В Мадрит явился - что тогда, скажите,
Он с вами сделает?

Дон Гуан

Пошлет назад.
Уж верно головы мне не отрубят.
Ведь я не государственный преступник!
Меня он удалил, меня ж любя...

Лепорелло

Ну то-то же!
Сидели б вы себе спокойно там!

Дон Гуан

Слуга покорный! Я едва-едва
Не умер там со скуки. Что за люди,
Что за земля! А небо?.. точный дым,
А женщины?.. *

Точно так же в "Скупом рыцаре" автобиографическим материалом послужила скупость отца и известная стычка с ним. **

* Ср. с этим письма об этом из ссылки: 1. Вяземскому от 13 и 15 сентября 1825 г.: "Очи заботятся о жизни моей; благодарю - но черт ли в эдакой жизни. Гораздо уж лучше от нелечения умереть в Михайловском". 2. Жуковскому от 6 октября 1825 г.: "В се равно умереть со скуки или с аневpизма". 3. Ему же от января 1826 г.: "Вероятно, правительство удостоверилось, что я заговору не принадлежу" и т. д. 4. Плетневу от января 1826 г.: "Покойный император в 1824 году сослал меня в деревню за две строчки нерелигиозные - других художеств за собою не знаю". 5. Вяземскому от 27 мая 1826 г.: "Михайловское наводит на меня тоску и бешенство". 6. Дельвигу от 23 июля 1825 г.: "Некто Вибий Серен, по доносу своего сына, был присужден римским сенатом к заточению на каком-то безводном острове. Тиберий воспротивился сему решению, говоря, что человека, коему дарована жизнь, не должно лишать способов к поддержанию жизни. Слова, достойные ума светлого и человеколюбивого!".

** Ср. с материалом "Скупого рыцаря" письмо к Жуковскому от 31 октября 1824 г.: "Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие. Я все молчал... Отец осердился. Я поклонился, сел верхом и уехал. Отец призывает брата и повелевает ему не знаться avec ce monstre, ce fils dйnaturй [с чтим чудовищем, этим выродком-сыном. - Прим. ред.]. Голова моя закипела. Иду к отцу, нахожу его с матерью и высказываю ему все, что имел на сердце целых три месяца. Кончаю тем, что говорю ему в последний раз. Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить... Но чего же он хочет для меня с уголовным своим обвинением? рудников сибирских и лишения чести... дойдет до Правительства, посуди, что будет. Доказывать по суду клевету отца - для меня ужасно, а на меня и суда нет". (Ср. с обвинениями "Скупого рыцаря").

На "Моцарта и Сальери", благодаря его семантической двупланности, обиделся Катенин (в изображении Моцарта и Сальери, а в особенности, в фабуле драмы Пушкин полемически разрешал вопрос о "поэте" *), а "Пир во время чумы" написан во время холерной эпидемии.

* См. выше, в статье "Архаисты и Пушкин", стр. 84-85,

Семантическая структура трагедии костюмов, данная на иноземном материале, была полна современным автобиографическим материалом.

Между тем работа над "Борисом Годуновым" привела Пушкина к целому ряду общих последствий, и в этом отношении эволюционная роль этого произведения для второй половины творчества Пушкина может быть уподоблена роли "Руслана и Людмилы" для первой.