Ему нравились катанья на лодке, купанья, песчаные островки среди Днепра. Здесь Пушкин наблюдал первый примечательный эпизод своих странствий, отразившийся в его южном творчестве. Арестанты «смирительного дома» собирали на улицах подаяния, на которые и содержались заключенные. Двоим из таких скованных колодников удалось бежать; они переплыли Днепр и после отдыха на островке скрылись в лесах.
Случай этот приобретал особенное значение ввиду происходивших в Екатеринославской губернии крестьянских восстаний. Весною 1820 года пятьдесят деревень вокруг административного центра взбунтовались, «чтобы быть в полной свободе», как сообщал в Петербург вице-губернатор Шемиот. Против «многих тысяч возмутителей, избивающих своих начальников», были высланы значительные части правительственных войск, беспощадно подавивших восстание. Пушкин запомнил небывалый случай тогдашней тюремной хроники и через год нашел ему воплощение в поэме о русской разбойной вольнице.
Ранние купанья на Днепре вызвали у Пушкина «приступ малярии. Еще перед отъездом из Петербурга друзья поэта подготовили план его путешествия с семьей Раевских по Кавказу и Крыму. Около 25 мая генерал Раевский, командовавший 4-м корпусом Первой армии, прибыл из Киева в Екатеринослав проездом на Кавказские воды. В то время на курорты отправлялись целым караваном, и генерала сопровождали его младший сын гусарский ротмистр Николай Раевский — знакомый нам друг Чаадаева и Пушкина, две дочери — Мария и Софья, гувернантка-англичанка, девушка-татарка, Евстафий Петрович Рудыковский, военный врач и отчасти стихотворец. Остальная часть семьи должна была встретиться с ними уже на юге.
По приезде в Екатеринослав генерал Раевский вместе с сыном, несмотря на поздний вечер, разыскали Пушкина в его убогой хате. Поэта лихорадило. Тотчас же вызвали доктора Рудыковского; он предписал больному хинин, и на другое утро Пушкин явился в дом губернатора Карагеоргия, где остановились Раевские, побуждаемый страстным желанием сопровождать их на Кавказ. «С детских лет путешествия были моею любимою мечтою», писал впоследствии Пушкин; мечта эта готова была теперь осуществиться. Инзов не возражал, надеясь, что граф Каподистрия не будет недоволен.
В последних числах мая в одной коляске со своим другом Раевским Пушкин оставил Екатеринослав.
Три экипажа покатили по Мариупольской дороге. Проехав семьдесят верст, переправились на левый берег Днепра у немецкой колонии Нейенбург, возле Кичкаса (где теперь Днепрогэс) «Тут Днепр только что перешел свои пороги, — сообщал родным генерал Раевский — Посреди его — каменные острова с лесом весьма возвышенным, берега также местами лесные, словом, виды необыкновенно живописные».
Вскоре проехали Александровск (теперь Запорожье). За ним начались гладкие безводные степи, покрытые свежим ковылем. Так добрались до Мариуполя.
Екатерина Семенова (1786–1849).
С рисунка Тропинина.
«Говоря об русской трагедии говоришь о Семеновой, — и, может быть, только об ней» (1819)
Здесь впервые Пушкин увидел южное море. Все оставили экипажи и сошли на берег Таганрогского залива любоваться прибоем. Пушкин обратил внимание на шаловливую игру Марии Раевской с набегающими волнами. Это явилось одним из творческих впечатлений его южного путешествия[25].
Проехав Ростов, ночевали в станице донских казаков Аксай, на следующий день обедали у атамана Денисова в Новом Черкасске, а наутро отправились в Старый Черкасск.
Донские станицы и городки были полны преданий о борьбе казачества с царизмом, нередко разраставшейся в настоящие крестьянские войны и прославившей имена Разина, Пугачева, Болотникова, Булавина. Некоторые из этих имен, как известно, чрезвычайно увлекали Пушкина, а первый интерес к ним, вероятно, возник у него летом 1820 года, когда он слушал в самом центре донского казачества предания и песни о понизовой вольнице Николай Раевский вскоре стал собирать исторические сведения о Степане Разине, а несколько позже готовился писать историю разинского восстания. Эти темы волновали и Пушкина. Через несколько лет он вспомнил вольные песенные рассказы о том,
П. А. Вяземский (1792–1878).
Портрет маслом X. Рейхеля (1817)
Землями Войска донского проехали в Ставрополь. Показались снежные вершины двугорбого Эльбруса, к скалам которого был, по преданию, прикован Прометеи. Сильная гроза и дождь задержали путников недалеко от Георгиевска. Через два дня достигли, наконец, цели путешествия — Горячих Вод (впоследствии Пятигорск).