Пушистая катастрофа

– Бойни?

– В тенях началась борьба за власть, – сказал он. – Не состоящий в гильдиях сброд и мелкие шайки, чтобы не лишиться жизни, покинули столицу и разбрелись по соседним городам. Нам, расположенным к Оверану ближе всех, особенно не повезло.

Из сказанного им я вынесла только самую главную мысль:

– То есть Эдит теперь всегда будет в опасности?

– Как минимум в ближайшее время. Я приставлю к ней охрану, – пообещал Хельму.

Детеныш хрипло закашлялся в подушку.

Мы переглянулись.

– Целителя? – не очень уверенно предложила я.

Потрясение и переохлаждение пошатнули здоровье Эдит, но срочно вызванный целитель заверил, что особых причин для беспокойства нет.

– Ей нужен покой, – сказал он, важно поглаживая пушистые седеющие усы. – И эти лекарства, – добавил, протягивая Хельму внушительный список.

И ушел.

– Не многовато ли? – с сомнением спросила я со своего нового, сильно удобного насеста – с плеча волка.

– Лишь бы помогло, – решил он и велел служанке купить все.

Эдит кашляла все страшнее и дольше, вяло капризничала, отказывалась есть, жалобно шмыгала забитым носом и постоянно хотела обниматься. Со мной, что волка, взявшего на себя обязанности сиделки, сильно огорчало.

Ему приходилось уговаривать Эдит поесть и выпить лекарства и читать до хрипоты сказки, а обнимали только меня. Диковатые взгляды служанок доставались тоже почему-то только мне, хотя чудить изволил их хозяин.

В какой-то момент – глубокая ночь уже плавно перетекала в сильно раннее утро, волк совсем недавно влил в детеныша очередную порцию лекарств и дремал в розовом кресле – я почувствовала исходящий от Эдит жар и всерьез всполошилась. Это я должна была быть теплее нее, это она должна была греться о меня, а не наоборот.

Чтобы не переживать в одиночестве, я разбудила Хельму, и до самого утра мы вместе сидели над неправильно горячим ребенком, дожидаясь, когда подействует жаропонижающее.

И вместе, вздрогнув, проснулись, когда покой в доме нарушила гостья.

Разрываясь между желанием еще поспать и здоровым тарсовским любопытством, которое требовало узнать, кто там заявился, я решила ни в чем себе не отказывать и поехала вниз, на первый этаж, на плече волка. В полудреме, на всякий случай вцепившись в его волосы и слабо покачиваясь в такт шагам.

У входа, быстро стягивая перчатки и одновременно пытаясь расстегнуть пальто, стояла блестяшка. Но сегодня она была какая-то не такая. На кремовом пальто и перчатках в тон не было ни камешка, в ушах скромно сверкали маленькие сережки, на пальцах, кроме обручального кольца, никаких украшений, и под длинными рукавами строгого синего платья не виднелось никаких браслетов. И даже в волосах, темных и вьющихся, совсем таких же, как у Эдит, не блестели заколки, хотя сложная прическа располагала…

Я чувствовала себя обманутой.

– Юстина, откуда ты здесь? – Изумленный волк по ступеням спускался медленно. Блестяшка успела скинуть на руки слуги пальто, изящным жестом поправить волосы и вспорхнуть к Хельму, успевшему добраться лишь до середины лестницы.

– Я слышала, что случилось, – сказала она, взяв волка под руку и подталкивая вверх. – Как я могла не прийти?

– Ты поняла, о чем я. Разве ты не отправилась с Вертом в столицу?

– Ну поехала, – согласилась она. – А потом приехала.

– Когда?

– Вчера днем.

Хельму усмехнулся.

– Тебя хватило всего на три дня?

– Верт совсем про меня забыл, друзей в Оверане у меня никогда не было, разумеется, я заскучала.

– Твой муж уехал по делам, – напомнил волк с упреком. – Ты сама напросилась с ним.

Блестяшку это почему-то разозлило.

– Ты должен быть на моей стороне. Я же всегда была на твоей! – Она встретилась со мной взглядом и запнулась. – Ну здравствуй.

Хельму покосился на меня.

– Будь дружелюбнее, – велел он. – Только благодаря этой тарсе твоя племянница сейчас дома.

Блестяшка попыталась улыбнуться и подалась ко мне, желая почесать за ухом.

Я зашипела.

В наступившей сразу за этим тишине было хорошо слышно, как тяжело кашляет Эдит за полуприкрытой дверью.

* * *

Эдит с блестяшкой – Юстина, волк звал ее Юстина – очень похожи, это несложно было заметить, когда они находились рядом. Темные вьющиеся волосы, темные глаза, даже в том, как они улыбались, было что-то схожее.

Гордо заняв подлокотник розового кресла и следя за этими двумя, я гадала: как сильно Юстина похожа на мать Эдит? Старшая она в семье? Младшая? А главное – что случилось с ее сестрой?

Волк спал, обмякнув в кресле. Эдит послушно улыбалась блестяшке, но не могла оторвать от меня взгляда. Ее распирало от любопытства, возможно, она хотела еще раз посмотреть на «девочку», а вместо этого должна была поддерживать беседу со своей поблекшей тетей. Простить блестяшке отсутствие украшений я не могла.

Чувствовала себя Эдит уже лучше, хотя кашляла страшно.