Пурпурная сеть

— Это обязательно? — попыталась уклониться Элена.

— Доверьтесь нам. Мы заботимся о вас; обещаю, вы ни о чем не пожалеете.

Она завязала Элене глаза и натянула ей до носа капюшон комбинезона. Элена оказалась в полной темноте. Она не могла даже определить, изменилась ли интенсивность освещения и горит ли свет вообще. Пина взяла ее за руку и куда-то повела. Лязгнул замок.

— Сейчас будет лестница. Ну вот, очень хорошо, — похвалила Пина, когда ступеньки были преодолены.

Элена услышала, как открылась дверца машины — судя по высоте приступки, микроавтобуса, — и поняла, что, кроме нее и водителя, в машине никого нет. Ее пристегнули ремнем безопасности, дверь закрылась, и машина тронулась.

Она не знала, куда ее везут, сколько времени они будут ехать, что ждет ее в конце пути. Элена старалась быть начеку и не пропустить ни одного поворота дороги, чтобы потом воспроизвести этот путь, но скоро поняла непосильность такой задачи. В машине играла та же тихая классическая музыка, что и в подвале. Усталость навалилась на Элену, и она задремала.

Глава 41

Ордуньо мучил стыд. Он понимал, что коллеги попросили Марину приехать, потому что только она могла помешать ему выйти из дома и снова окунуться в игру.

— Прости меня… Не удивлюсь, если ты меня бросишь и не захочешь ничего обо мне слышать.

— Ты бы поступил так, если бы беда случилась со мной?

— Конечно нет.

— В таком случае не оскорбляй меня подобными предположениями, — сухо произнесла она, но посмотрела на него с нежностью.

Они познакомились совсем недавно, и почти все для обоих было в новинку. До сих пор Ордуньо не видел Марину серьезной и не мог отделаться от мысли, что теперь ее синие глаза еще красивее, чем когда она улыбается. Собственный дом показался ему на редкость уютным от того, что Марина здесь, что он видит ее вещи и слышит, как она готовит на кухне кофе. Только бы она не ушла! Он отдаст все на свете, лишь бы всегда быть с ней.

— У меня только одна просьба: расскажи мне правду, — сказала Марина и села напротив него.

Ордуньо решил ничего не скрывать, ни единой мелочи, начиная с того момента, как впервые почувствовал тягу к игре, вплоть до вчерашнего дня, — точнее, того немногого, что он помнил.

— Все думают, что я подсел на игру, когда проник в игорную сеть Кортабарриа, но это не так, все началось гораздо раньше.

Ордуньо рассказал ей о родителях — об отце-деспоте, чуть что повышавшем голос, и о матери, не смевшей перечить мужу. Единственный ребенок, Родриго не был избалован их вниманием: мальчика не хвалили ни за успехи в учебе и спорте, ни за вежливость и приветливость.

— Наверное, они догадывались, что все это видимость. Моей единственной страстью были пари: я спорил на то, кто лучше напишет контрольную или выполнит какое-то другое задание. Тот, кто выигрывал пари, получал открытки.

— Это пустяки, Родриго.

— Возможно, но они меня занимали.

Денежные ставки начались в Полицейской академии. Ордуньо заключал пари на результаты спортивных соревновний, в которых участвовал сам: кто сколько раз вскарабкается по канату, кто быстрее пройдет на руках по горизонтальным брусьям, кто заберется на почти гладкую стену.

— Я выигрывал, потому что предмет спора зависел от меня, а не от карт или шарика рулетки. Достаточно быть в лучшей форме, чем остальные. Но вскоре я открыл для себя покер. Играть в него меня научил однокурсник. К тому времени отец уже умер от рака. Мама пережила его всего на год, словно не могла жить, когда на нее никто не орет. Неожиданно я оказался наследником квартиры и довольно внушительной суммы денег.

— И все проиграл.

— Но так, что никто об этом не узнал. Когда у меня осталось всего несколько тысяч евро, я пошел к психологу. Остаток денег я истратил на лечение. Психолог честно их отработала: я три года не подходил к игорному столу. Тогда я как раз поступил в отдел криминалистической аналитики.

Для Орудньо настало счастливое, спокойное время. Он думал, что уже не вернется к азартным играм, но тут началось расследование дела Кортабарриа…

— Я полез в игорный бизнес, уверенный, что смогу себя контролировать. Но впал в бо́льшую зависимость, чем прежде. Через несколько месяцев я опять пришел к тому психологу, которая помогла мне в прошлый раз; моя девушка к тому времени меня бросила, но я смог вернуться на работу… И жил без ставок, без карт, без рулетки…

— До вчерашнего дня.

— Да, до вчерашнего дня. Я знаю, что существовать рядом с таким человеком, как я, очень тяжело. Не могу винить девушку, которая от меня ушла. Не буду винить и тебя, если ты решишь последовать ее примеру.

— Последую, если ты не перестанешь играть. И останусь только в том случае, если ты будешь со мной откровенен.

— А ты будешь со мной откровенна?

Ордуньо взял Марину за руки и сдвинул браслеты, прикрывавшие шрамы на ее запястьях.

— Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, — пообещала Марина. — Но не сейчас, и это не то, что ты думаешь…