Пуритане

— Мы имеем прецедент, лорд-канцлер, — возразил епископ.

Виновность Кристофера Мэтьюза была доказана судом. Судьи вынесли вердикт. Их совместное решение, которое обычно оглашал лорд-канцлер, зачитал король Карл. Но епископа не устраивала определенная судом мера наказания. Суд «Звездной палаты» применял к преступникам различные санкции в зависимости от тяжести преступления, однако никогда не выносил смертного приговора. Епископу хотелось, чтобы для Кристофера Мэтьюза было сделано исключение.

— Издание книг без специального разрешения всегда считалось тяжким преступлением, — сказал он, — и виновный заслуживает соответствующего наказания. В прежние времена последнее слово оставалось за королем. Так, например, королева Елизавета казнила сепаратистов Гринвуда, Бэрроу и Пенри за подпольную издательскую деятельность. Можем ли мы быть менее суровыми и при этом соблюсти английский закон?

К облегчению Энди, судьи и король остались глухи к заявлению епископа и не решились вынести смертный приговор. Гражданские суды и так выражали недовольство бесцеремонным вторжением «Звездной палаты» в их область деятельности. Решение носило политический характер. Король не хотел без нужды распалять оставшихся не у дел членов парламента.

Кристоферу Мэтьюзу был вынесен иной приговор, который и огласил король. За свою преступную деятельность он должен уплатить штраф в десять тысяч фунтов. Было понятно, что такую сумму ему не заработать за целую жизнь. Поэтому выплата суммы распределялась между его наследниками и жителями Эденфорда. Кроме того, Мэтьюза должны были пригвоздить за ухо к позорному столбу, а после этой процедуры обрезать ухо. На щеках мятежного викария постановили выжечь клеймо, а нос — разрезать. В таком виде он будет служить живым предостережением для тех, кто последует его примеру.

Во время оглашения приговора Энди переводил глаза с викария на епископа. После того как Мэтьюз увидел Энди, он сидел неподвижно, не поднимая головы. Реакция епископа привела Энди в еще большее смятение. Толстяк, слушая приговор, безмятежно развалился в кресле. Так легко сдаваться было не в его характере.

В тот момент, когда судьи собрались сделать перерыв в заседании, в зал вбежал посыльный и вручил Лоду длинный, завернутый в ткань предмет, прошептав что-то ему на ухо. Епископ развернул ткань и заглянул внутрь. Увидев содержимое свертка, он схватился за сердце и откинулся на спинку кресла.

— Доктор Лод, что-то случилось? Вам плохо? — спросил лорд-канцлер.

— Одну минуту, лорд-канцлер, — ответил епископ, тяжело дыша.

Зал, затаив дыхание, ожидал, что скажет епископ. Тот, пошатываясь, встал и слабым голосом произнес:

— Случилось нечто ужасное.

— Вы хотите что-то сообщить суду? — спросил лорд-канцлер.

— Это не касается напрямую данного судебного заседания, — сказал епископ, — но это имеет отношение к Кристоферу Мэтьюзу.

— Мы будем рады, если вы все нам расскажете.

— Это гражданское дело.

— В любом случае нам не помешает узнать, что случилось.

— До меня дошли сведения, — сказал епископ так тихо, что присутствующие стали нагибаться вперед, чтобы разобрать его слова, — что этот человек виновен не только в подстрекательстве к мятежу, но и в убийстве сына лорда Честерфилда.

Зал ответил потрясенным вздохом.

— Это правда! — воскликнул епископ. — Есть очевидцы! Кроме того… — епископ извлек из свертка стрелу и поднял ее над головой, — нашли орудие убийства!

Он показал ту самую арбалетную стрелу, которую Энди вытащил из головы сына лорда Честерфилда.

— Это была неудавшаяся попытка похищения. Мэтьюз и его сообщники намеревались потребовать у богатого отца выкуп за сына. Когда же оказалось, что им не справиться с мальчиком, Кристофер Мэтьюз убил его! Труп они закопали в кустах, между двух высоких дубов. Мой агент может точно объяснить шерифу, где находится тело бедного ребенка!

Энди вскочил. «Лжец!» — хотел закричать он, но не успел. Едва открыв рот, он почувствовал резкую боль от удара по голове. Перед его глазами вспыхнул ослепительный свет, а потом наступила темнота.

Глава 19

В лицо Энди ударил яркий луч. Юноше показалось, что его голова вот-вот лопнет. Он повернулся на один бок, потом на другой, но не смог спрятаться от света. Тогда он прикрыл глаза рукой. Стало немного легче, но боль не утихала.

Энди не сразу понял, где он находится. Глаза никак не могли привыкнуть к свету. Наконец он взял себя в руки и огляделся. Он лежал в постели в доме епископа. Яркое утреннее солнце било ему прямо в лицо.

Он со стоном сел — теперь солнце было у него за спиной, — и сразу пожалел об этом. В голове застучало, он почувствовал тошноту и головокружение. Энди пытался не обращать внимания на боль. Сильнее всего ныл затылок. Он потрогал его и невольно вскрикнул.

Когда Энди опустил руку, он увидел, что на ней что-то блеснуло. На его пальце красовался огромный золотой перстень с рубином.

Прямо под окном раздавалось щелканье садовых ножниц. Юноша встал и, пошатываясь, пошел в сад, к епископу.