Пуритане

– Выходит, что этого все-таки не избежать? – спросил майор. – А я-то надеялся, что вы привели с собой подкрепление и доставили продовольствие.

– Ни одного человека, ни фунта провианту, – ответил молодой лорд.

– И все же я счастлив, что вижу вас целым и невредимым, – сказал добрый старик. – Нам вчера сообщили, что эти разбойники-псалмопевцы посягают на вашу жизнь, и я каких-нибудь десять минут назад построил мерзавцев драгун, чтобы ударить на штаб-квартиру Белфура Берли и вырвать вас из этого ада, но этот пес Инглис, вместо того чтобы выполнить приказание, учинил самый что ни на есть настоящий бунт. Но что же нам следует делать?

– Я не располагаю выбором, – сказал лорд Эвендел, – я пленник, отпущенный под честное слово и направляемый в

Эдинбург. Вы и обе леди должны, по-моему, ехать туда же.

Благодаря сердечному участию и заботам нашего друга я имею беспрепятственный пропуск и лошадей для вас и всех, кто отправится вместе с вами; но, Бога ради, не мешкайте; вы не в состоянии удерживать замок, имея в своем подчинении всего семь или восемь защитников, и к тому же совершенно без продовольствия. Вы сделали более чем достаточно, чтобы спасти вашу честь и дать время правительству стянуть отовсюду войска. Держаться дольше и излишне и невозможно. В Эдинбург прибыли англичане, и они в ближайшие дни выступят к Гамильтону.

Мятежникам недолго владеть Тиллитудлемом.

– Раз вы так думаете, – сказал старый воин, тяжко вздохнув, – я знаю, вы не станете советовать бесчестные вещи, – мне только остается, что подчиниться необходимости; бунт этих негодяев действительно сделал невозможной дальнейшую защиту крепостных стен. Гьюдьил,

пусть служанки известят обеих леди обо всем происшедшем, и чтобы все было готово к незамедлительному отъезду? Но если б, оставаясь за этими древними стенами и превратившись от голода в мумию, старый Майлс Белленден мог быть полезен своему королю, он не ушел бы отсюда, пока в нем теплится хоть искорка жизни.

Дамы, взволнованные вестями о бунте, охотно согласились с решением майора. Леди Маргарет не смогла, впрочем, удержаться от стенаний и вздохов, имевших, как всегда, отношение к пресловутому завтраку, которым его священнейшее величество король Карл почтил ее старый замок, оставляемый теперь на разграбление шайке мятежников. Приготовившись к отъезду, прежде чем стало настолько светло, чтобы можно было явственно различать окружающие предметы, обе леди, майор, Гаррисон, Гьюдьил и остальные слуги сели на лошадей, найденных по соседству или приведенных Эвенделом, и под охраною четырех повстанцев направились прямо на север. Остальные мятежники из числа тех, кто сопровождал лорда

Эвендела в Тиллитудлем, вступили во владение покинутым замком, получив приказание тщательно оберегать его от грабежей и бесчинств. И когда взошло солнце, над главной замковой башней зареяло алое, с голубою каймой, знамя шотландского ковенанта.

ГЛАВА XXIX

И для меня игла в ее руке

Страшнее ста кинжалов.

Мерло

Выехав из Тиллитудлема и миновав аванпосты повстанцев, всадники ненадолго остановились в небольшом городке Босуэл, где их ожидал приготовленный по приказанию Мортона завтрак; это было в самом деле крайне необходимо для людей, изнуренных длительным недоеданием. После краткого отдыха путешественники двинулись дальше по направлению к Эдинбургу. Уже совсем рассвело; над горизонтом растекались лучи восходящего солнца. Было естественно предположить, что лорд Эвендел неотлучно находился при мисс Эдит. Однако, обменявшись приветствиями с юною леди и позаботившись о ее удобствах в пути, он занял место рядом с майором во главе небольшого отряда, передав попечение о прелестной его племяннице одному из повстанцев, фигура и черты которого были скрыты черным военным плащом и надвинутой на лоб широкополою шляпой со спадавшими на лицо перьями. Так они ехали бок о бок в полном молчании мили две, пока незнакомец не обратился наконец к мисс Белленден глухим и дрожащим голосом.

– Мисс Белленден, – сказал он, – не может не иметь друзей всюду, где ее знают, и даже среди тех, чье поведение ныне ею решительно осуждается. Могут ли они каким-нибудь способом доказать, что по-прежнему уважают ее и скорбят о перенесенных ею страданиях?

– Пусть научатся ради самих себя уважать законы и щадить невинную кровь, – ответила мисс Белленден. –

Пусть возвратятся к исполнению своего долга пред королем, и я готова простить им все, что выстрадала, и еще в десять раз больше.

– Вы, следовательно, не допускаете, – спросил ее собеседник, – что в наших рядах находятся люди, которые, желая блага отчизне, убеждены в том, что выполняют свой патриотический долг?

– Было бы неосторожно, – отозвалась мисс Белленден, –

находясь в вашей власти, отвечать на этот вопрос.

– Но только не в этом случае, даю вам слово солдата, –

горячо проговорил всадник.

– Меня с детства научили быть откровенной, – сказала