Пурга

И, главное, теперь он не бухал в одиночку. Увидел как-то на здании бывшего дома пионеров рекламный плакат «Застолье по телефону». Заинтересовался. Позвонил. Представился псевдонимом. Саморезов Олег Иванович. Нарвался на гнусавого собутыльника с редким отчеством Арнольдыч. Неплохой оказался мужик. Поболтали, выпили, поспорили на политические темы. Еще выпили. Затронули искусство, коснулись женщин. Время пролетело незаметно. Через неделю позвонил снова. И вскоре стал постоянным клиентом. Требовал только Арнольдыча. Набивался на очную встречу, но не уговорил. Якобы у того инструкция. В конце месяца пришел телефонный счет. Можно было упасть в ножки спонсорам, но это дела не музейные, а личные. Нельзя нарушать кодекс чиновника. Продал дедушкин полевой бинокль. Все равно висел без дела. Больше с Арнольдычем не пил, но частенько поминал добрым словом.

Личная же жизнь оставалась перманентно-скучной. Случайные связи с приезжавшими в командировки научными сотрудницами или местными краеведками не радовали полноценными чувствами, а лишь слегка удовлетворяли плоть. Отважиться на серьезный роман Михаил Геннадьевич так и не смог. Увы, не все юноши превращаются в мужей, хоть и отпускают бороду.

На последний день рождения Кефир подарил ему спутниковый навигатор. Мол, подарок со смыслом – чтобы побыстрее найти спутницу жизни. Машины у именинника не было, и навигатор пылился без дела. Не в сортир же маршрут прокладывать.

Завел кошку, чтобы по вечерам было с кем разговаривать. Кошка оказалась вредной, разговаривать не желала, а обои ободрала капитально.

Месяц назад, скучая в кабинете, он залез в подаренный мэрией устаревший компьютер и набрел на какую-то социальную сеть. Зарегистрировался как Саморезов и набрал в поисковике фамилию Арины. Компьютер, погудев вентилятором, выдал положительный результат.

…Красота Арины так обманчива… Она опять изменила прическу. И перекрасилась в блондинку. А в остальном… Что ж он наделал? Как он мог променять ее на какой-то призрачный обоз… Он был бы сейчас счастливейшим из мужчин в этом бушующем мире…

Кроме анкетных данных и нескольких фото в курортной обстановке, на ее страничке ничего не имелось. Никаких сборищ по интересам, никаких душеизлияний. Попялившись с полчаса на облик далекой возлюбленной, он дрожащими от волнения пальцами набрал три слова:

«Привет. Как дела?»

Не подписавшись, отправил. Если ответит, он назовется. Сам факт, что он снова, пускай и виртуально, разговаривает с Ариной, заставлял сердце гнать кровь с удвоенной скоростью.

Она ответила на следующий день. Видимо, не сразу проверила свою страничку.

«Привет… Дела ничего. А вы кто?»

Был соблазн продолжить игру под псевдонимом. Поставить левое фото красавца-самца, выведать подноготную, а то и закрутить почтовый роман, договориться впоследствии о встрече. Только, что потом? Рано или поздно придется вместо аватара показать истинное лицо. Отношения, начинающиеся с обмана, обречены. Да и неинтеллигентно это как-то. Напишем правду. Но не всю.

– Это я.

Арина находилась на сайте. И почти сразу отозвалась.

– Миша?

Не исключено, она имела в виду другого Мишу. Не исключено, там вообще не Арина, а просто кто-то воспользовался ее данными. Но Шурупова в настоящую секунду это волновало меньше всего. Он разговаривал с ней.

– Да… Как ты догадалась?

– По интонации. Твое «как дела?» не замаскировать. И по «Саморезову». А как ты поживаешь?

– Прекрасно, – соврал он.

– Извини, я спешу. Спишемся позже.

Она не выходила на связь неделю. До полуночи Михаил Геннадьевич засиживался в рабочем кабинете у компьютера, объясняя сторожу Саше, что работает над диссертацией. А утром приходил чуть свет. А в среду даже остался ночевать, расположившись на стульях и укрывшись козлиным полушубком.

Наконец, не выдержал и напечатал для нее сообщение. Оно получилось длинным. Он рассказал, что так и не нашел клад, не завел семью, похоронил отца. Что работает в музее, что на новогодние каникулы к ним приедет с гастролями передвижная выставка импрессионистов. Затем выбрал приличное фото из периода затухающей молодости и вставил на свою страничку.

О том, что все эти годы она снилась ему, и что нет предела сожалению, он сообщать пока не стал. Надо дождаться, что расскажет о себе Арина.

И кто знает? Жизнь непредсказуема.

Арина ответила формальным «Я очень рада, что у тебя все хорошо». И ни слова не написала про свою жизнь.

Наверное, она все еще не простила его. Либо же у нее все хорошо, и нет смысла бередить былые раны.

Шурупов не представлял, как вести себя дальше. Если бы она хотела продолжения отношений, то как-нибудь намекнула бы. Типа, не хочешь ли приехать? Навязываться же в гости он не желал.

Но вдруг, когда он почти смирился с мыслью, что больше никогда не услышит ее и не увидит, получил странное письмо. Это было поздравление с наступающим католическим Рождеством. Скорей всего, Арине был нужен повод, если, конечно, за эти годы она не обратилась в католическую веру. После поздравления она приписала: «Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок».