Пупсик

Гул голосов, звяканье посуды, шарканье ног — и так с утра до позднего вечера. В этом мире не придумали ничего, что могло бы спрятать все эти звуки за громкой, приятной музыкой. Хоть бери и изобретай магнитофон или какой-нибудь граммофон, знать бы еще, как он выглядит. Помогли бы даже звуковые кристаллы, что приносил мне послушать архимаг.

Ряба говорила, что некоторые владелицы ресторанов приглашают выступать в залах музыкантов. Но творческие личности требовали за свои услуги немалые деньги, и услуги эти Рябине пока не по карману.

Сегодня я впервые увидел накопитель — стеклянный шар на металлической подставке. Ряба извлекла опустевший шар из холодильника, что стоял в баре, и поместила на его место другой, светящийся тусклым голубоватым светом.

«Это и есть местная батарейка, — сказал Ордош. — Именно такие, наполненные маной шары дают энергию всем приборам. Нам не мешало бы изучить их. И попытаться приспособить такую батарейку и для своих нужд».

Мне еще вчера рассказали, что каждая подданная герцогства обязана ежемесячно заполнять три накопителя (обычных, не больших и не маленьких, которые тоже бывают) в качестве налога. Что значило сливать в пользу государства всю накопленную женщиной примерно за два дня ману.

Заполняли маной накопители в помещениях налоговой службы, которые находились едва ли не на каждой улице. О сданном объеме делали соответствующую отметку в документах. Ближайший офис местной налоговой, кстати, всего через два дома от нашего кафе. Липа показала мне его, когда мы гуляли с ней вчера утром около фонтана. И сообщила, что обеспечивать энергией герцогство — главная обязанность любой подданной.

— Еще четыре «фирменных», Пупсик, — сказала Липа.

— Вместе с этими двумя? — спросил я.

Поставил на поднос, с которым пришла девушка, две чашки с кофе.

Щеки Липы от духоты покрылись румянцем, в ее взгляде я видел усталость.

— Нет, это новый заказ. И приготовься: в бильярдной сразу два стола запросили счет. Так что скоро за теми столиками появятся новые гости. И первым делом, наверняка, закажут твой кофе.

— Меня уже тошнит от запаха мионского крема, — пробормотал я.

«Могу сменить его на другой», — сказал Ордош.

«Нет уж, тогда мне придется варить несколько видов „фирменного“ кофе».

— Что ты сказал? — перекрикивая шум, спросила Липа.

— Хорошо, говорю. Относи эти чашки и возвращайся за следующей партией.

— Хоть бы сок кто-нибудь заказал, или чай. Надоело уже таскать только алкоголь и этот кофе. Да и набегалась — сил нет.

— Потерпи, — сказал я. — Через два часа перестанем впускать новых гостей. Беготни станет поменьше.

Липа усмехнулась, поправила шпильку, что удерживала челку, не позволяя той падать на глаза.

— Никак не привыкну к тому, что меня успокаивает мужчина, — сказала она. — Очень… странно это. И ты странный, Пупсик.

— Ты мне уже об этом говорила, — сказал я. — И не только ты. Беги, кофе остывает.

— Ха! А ты научился командовать женщинами, Пупсик, — сказала Елка. — Это прикольно.

Елке почти весь день приходилось слоняться без дела, после того как унесли бильярдные столы. Большую часть времени она проводила теперь на кухне, у поваров. Но иногда, как сейчас, замирала рядом с барной стойкой. И хитрыми кошачьими глазами наблюдала за моей работой.

— Да какие они женщины, — сказал я. — Девочки. Почти дети.

— Знаешь, мне чо-то все чаще кажется, что ты не мужик, — сказала Елка.

— А кто?

— Переодетая в неправильного мужика баба.

«Не понял, — сказал я. — Нас оскорбили или похвалили?»

«Привыкай, друг мой, — сказал Ордош. — Твое желание вести себя по-мужски, в глазах местных наделяет тебя женственностью».

— Почему? — спросил я у Елки.

— Потому что Липа сказала верно: для мужика ты слишком странный. Но если представить, что ты переодетая баба…

Я слушал Елку и манипулировал кофейными чашками.

— Ну, это не сложно проверить.

— Как? — спросила Елка.

— У меня есть доказательства того, что я мужчина, — сказал я. — Не скажу, что железные, но есть. Вот здесь.

Я прижал ладонь к фартуку, ниже пояса, показывая, где именно прячу эти самые доказательства. И даже слегка сжал их.

Готов поклясться, что Елку мой жест смутил! Она покраснела!

Крутой бандит (бандитка?) повела себя, как зеленый подросток!

— Да ну тебя! Дурак! — сказала она, с трудом отведя взгляд от моей руки.

— Возможно, дурак, — сказал я. — Но точно не женщина.

Разлил по чашкам кофе.

— Зачем ты тычешь в чашки зубочистками? — спросила Елка.

Мне показалось, собственная реакция на мои слова и действия разозлила ее.

Главное, чтобы она не стала срывать злость на мне. Очень не хочу с Елкой ссориться.

— Проверяю пену. Главный секрет приготовления кофе — в правильной пенке: если она не удалась, то напиток лучше вылить, чтобы не позориться перед потребителем.

Вновь ощутил в воздухе аромат мионского крема, брезгливо поморщился.

— Готово, — сказал я. — Может, налить и тебе чашечку?

Елка не ответила.

Я поднял голову и увидел, что девушка, забыв обо мне, смотрит в сторону входной двери. Удивился выражению ее лица. Девушка напомнила мне сторожевого пса, который заметил на пороге хозяйского дома чужака и оскалил зубы.

— Что там?