Пуп горы

Целиться в нас было легче лёгкого — ведь мы сами подсвечивали себя светом от чадящих факелов. Камни оказались на удивление крупными. Мне с трудом удалось уклониться от гигантского валуна, который раздавил бы меня в случае попадания всмятку. Один камень попал в шлем Коршуну, и он остановился, тряся головой, явно не в силах прийти в себя. Орк прикрыл телом Эллу, и на его панцире тут же появилась настолько большая вмятина от меткого попадания, что Василий застонал от боли. Скрытые в темноте противники легко перебили бы всех ночных гостей, если бы не вздумали сосредоточить все свои усилия на самом крупном объекте бомбардировки — на драконе. Наверное, они решили, что если он такой большой, значит, и самый опасный. А, может, в него просто целиться было проще. Так или иначе, но камнями обезьяны бросались метко и сноровисто. Градом застучали они по панцирю огромного земноводного. Геннадий заревел от боли. Его крик и серия новых удачных попаданий вызвали бурю восторга.

— Ух! Ух! Гоп-гоп-гопники! Ур! Урро — ды!

Наконец невидимый, но очень меткий стрелок сделал действительно удачный по любым критериям бросок. Крупный камень попал дракону в кончик носа, раскровив его. С оглушительным рёвом Геннадий встал на задние лапы. Перед нами моментально выросла настоящая гора, подняв голову дракона на недосягаемую взору высоту.

— Сами урр-роды! — закричал дракон и, открыв пасть, выпустил из себя давно копившееся дыхание дракона. Медленно поворачивая голову по кругу он, как огнемёт, извергал из своего нутра струю горящей жидкости, которая, как всем известно, и является слюной дракона. Мгновенно стало светло, как днём. Обезьяны испуганно заверещали, опалённые, а порой порядком поджаренные. Я заметил, как огромные лохматые силуэты запрыгали, пытаясь спастись от огня. Благо, драконий огнемёт бил не далее тридцати метров.

При свете огня мы смогли рассмотреть противников. Выглядели они на редкость устрашающе. Да и создавал я их такими. Помесью гориллы с неандертальцем, размером с гигантропа. В общем, если выражаться менее научным языком, я ориентировался на одного известного персонажа из знаменитого кинофильма — вдохновлял меня образ Кинг-Конга. Вот и сотворил стаю очень похожих на него существ, с зачатком интеллекта, но немного меньшего размера, чем образец, иначе они просто бы умерли от голода в ближайшем обозримом будущем.

На некоторое время обезьяны замолчали, ошеломлённые и растерянные, но едва колонна путников снова двинулась вперёд, как вдруг со скал перед идущим впереди Коршуном спрыгнул на землю огромный самец. Я сразу узнал его. Вожак племени, самый крутой и сообразительный из всего обезьяньего царства. Он выпрямился, огромный, волосатый и с силой ударил себя в грудь гигантскими кулаками:

— Гоп-гоп-гопники! Ур! Ур! Урро-ды! Поедди — нок!

Последнее слово обезьяна выговорила с большим трудом, чем немало удивила меня. Видимо, я немного перестарался и наделил приматов определённым сформировавшимся интеллектом.

Так как впереди стоял Коршун, обезьяна первым увидела его. Соотнося свои размеры с ростом противника, она невольно, показав огромные острые клыки, затряслась от смеха:

— Ур! Ур! Урро — ды!

— Я ему сейчас покажу, — орк не выдержал и шагнул вперёд. Василий был вдвое выше и раза в четыре шире Коршуна. Обезьяна, заметив его, перестала смеяться. Она снова ударила себя по груди, а потом несколько раз по земле кулаками так, что камни под моими ногами заходили ходуном и зарычала:

— Гоп-гоп-гопники! Я — Жмурр! Ты… Ты… — она показала пальцем на орка.

— Просто Вася, — ответил орк, отчего обезьяны восторженно закричали наверху ущелья:

— Вас! Вас! Вассся!

Подраться орку не дали. Его вдруг отодвинула в сторону тяжёлая рука, и на освещённой сцене появился тролль. Гигантского роста, он оказался намного волосатей, чем Жмур и возвышался над ним на добрую голову.

— Дайте, я с ним поговорю, — прорычал Оолухо.

Увидев тролля, глаза Жмура округлились, а нижняя челюсть отвисла.

— Ув! Ув! Ув — ва — ва — жае — мый…

Тролль смело двинулся на обезьяну. Несмотря на то, что Жмур заметно проигрывал габаритам противника, сдаваться он не собирался. С огромной силой ударил в грудь Оолухо кулаком. Тролль даже не пошевелился. В ответ он отвесил доминирующему самцу такую оплеуху, что тот отлетел метров на пятьдесят назад и довольно неудачно приземлился на пятую точку, немного проехав на ней по острым камням.

— Ур! Урро — ды! — завыла от боли обезьяна, но тролль одним прыжком преодолел разделявшее их пространство, бросил под ноги дубину и заключил Жмура в свои железные, но далеко не дружеские объятия. Громко затрещали кости. Тролль, несомненно, раздавил бы вожака, но Жмур вовремя взмолился:

— Ув-ва-ва-жаемый! Оттт-пусти!

— Теперь, значит, не урод и гопник, а уважаемый, — усмехнулся Оолухо и разжал свои лапы. Жмур тяжело упал к его ногам. А потом поднял руками огромную стопу тролля и поставил её себе на голову: