Пульсирующий камень

Я отрицательно покачал головой. Теперь мне было все ясно. Волчок излучал радиацию, а я только поднес к нему руку… Он отстранился от меня, но не настолько быстро, чтобы я не успел облучиться. Внезапно я почувствовал невероятную усталость. Мысль, что этот предмет поступил так разумно, что он способен был вести себя как мыслящее существо, опять испугала меня. Опустив голову, я спросил:

— Как это может быть, профессор? Выходит, я обречен на мучительную смерть, как те облученные… в Хиросиме? Что же такого я сделал? — продолжал я. — Я же ничего не трогал. Только поднес руку… Не спрашивайте меня ни о чем. Я не знал, что он радиоактивный, откуда мне знать?…

— Мартин, — строго сказал Чимней, — речь идет о твоей жизни, понимаешь? Это тот самый предмет, который можно увидеть только с помощью моих очков?

— Да, он.

Профессор положил счетчик, подошел к телефону, и я услышал, как он сухо произнес:

— Говорит Чимней. Приготовьте комнату номер одиннадцать. Да, срочно. Приду сейчас же. Облучение гамма-лучами. Приготовьтесь. Пойдем, Мартин, в душ. Это специальный обеззараживающий душ, который снимает радиацию. Тебе нужно очиститься от этих гамма-лучей, иначе грозит беда. Когда ты… поднес руку к этому предмету?

— Примерно три часа назад, — ответил я, следуя за ним в коридор.

— Где ты был все это время?

— В машине. Я сразу же поехал к вам. Не знаю, почему.

— Правильно сделал.

Лифт, в котором мы ехали, остановился. Нас встретило несколько человек в странных халатах и пластиковых масках, рядом стояла каталка. Чимней приказал:

— Ложись, Мартин. И пусть они сделают все, что необходимо.

— О'кей, профессор, — ответил я и закрыл глаза.

Под сильным душем меня держали часа два. Струи мутной желтоватой жидкости с очень резким запахом обрушивались на меня со всех сторон то прохладные, легкие, то обжигающие — упругие Чимней, переговариваясь со своими коллегами, наблюдал за мной в смотровое окошко. Я даже не пытался расслышать, что они говорят. Наверное, сочувствовали, видели во мне осужденного на смерть. Всего лишь жест, простой жест — протянуть руку к волчку — и теперь моя кровь заражена, в ней образовался какой-то яд. Очень может быть. И все же я не ощущал страха. Я не думал, что из-за того, что произошло в туннеле, из-за этого волчка, который сдвинулся с места… Тут мои мысли стали путаться. Я знал только одно — в туннеле оказалось нечто невероятно важное, что бы это ни было, и мне необходимо вернуться туда. Все остальное не имело для меня сейчас никакого значения.

Глава 4

Наконец, душ отключили, и меня перевели в небольшую комнату, где поток горячего воздуха в одно мгновение осушил меня. Потом вошел Чимней с другими врачами, они взяли мою кровь для анализа и, что-то взволнованно обсуждая, окружили меня всевозможными гудящими и жужжащими приборами. Вся эта история длилась еще часа два, после чего я был совершенно без сил. Наконец, Чимней поднес ко мне небольшой счетчик Гейгера, и я заметил, что присутствующие замерли в ожидании.

Счетчик молчал. Все облегченно вздохнули.

— Все в порядке, Мартин. Все в порядке. Однако, что бы ни заставляло тебя снова набрать эти… — тут Чимней помрачнел, — эти проклятые лучи, в которых мы еще толком не разбираемся, не делай так больше.

— Нет, не обещаю вам этого, профессор, — ответил я.

— Не обещаешь? — переспросил Чимней, недовольно глядя на меня. — Это настолько важно, что стоит рисковать жизнью?

— Да.

Он вздохнул, прошел к большому окну, я последовал за ним. Врачи вышли, и мы с профессором остались одни. В комнате стоял приглушенный гул, какие-то приборы издавали далекие неопределенные звуки, словом, ощущалось дыхание крупной лаборатории. Мы молчали. Чимней, казалось, обдумывал мои слова. Наконец он спросил:

— Что это было, Мартин? Можешь сказать мне?

— Могу, конечно. Я знаю, что вы сочтете меня сумасшедшим. В туннеле метро, в Нью-Осмонде, находится одна странная вещь, профессор. Похожа на детский волчок… но это сложная машина. Простым глазом ее не увидеть. Она пытается выбраться оттуда… Как она там оказалась, не знаю. Слетела с неба, наверное. — Глядя профессору прямо в глаза, я добавил: — Это то, что мы называем «летающей тарелкой».

Он выдержал мой взгляд. И остался совершенно невозмутимым. Только мне показалось, глаза его стали строже. Я продолжал:

— Когда я протянул руку, чтобы взять этот волчок, он отодвинулся, профессор. Думаю, он сделал это, чтобы не облучить меня…

— Мартин!.. — начал профессор. Не знаю, почему, но я прервал его, взяв за руку.

— Машина не может думать, профессор, — сказал я. — Даже если это радиоуправляемая машина, она все равно не могла бы поступить так, как поступила. В этом волчке кто-то есть. Кто-то, способный мыслить… Пе знаю, как они выглядят, эти существа, черт возьми, меня это и не интересует. Может, они похожи на нас, только ростом всего в один сантиметр или того меньше. А может, чудища, как в научно-фантастических фильмах… Какое это имеет значение? Важно, профессор, что они мыслят… живут…

— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь, Мартин? — резко прервал меня Чимней.